- Вижу тоску в глазах - не горюй, первая ночь в камере всегда самая страшная, потом привыкнешь. Занимай верхнюю шконку надо мной - нижних нет, народа полно. Что, бельё не выдали? Завтра дежурного озадачим. Там есть матрас, подушка - спать есть где. Правда - тяжеловато будет тебе в первую ночь... Ну, давай, отдыхай. Успеем наговориться...

Первая ночь и правда была тяжкой - горела лампочка за стальной решёткой, бросая тусклый свет на ободранные стены, на лежащих заключенных - кто-то спал, кто-то разговаривал потихоньку бубня, кто-то стонал во сне - на многих из них я видел слизней, высасывающих жизнь.

Сизый табачный дым не хотел никуда уходить и ядом впитывался в одежду, обувь, постели..было страшно и противно. И тоскливо.

Пытаясь заснуть на грязном матрасе, я заставил себя думать не об этой неприятной действительности, а о том, что происходит с моими магическими способностями, например: откуда взялся слизняк, который вылез из меня и набросился на полковника? Вот и сейчас я видел нить, которая шла ко мне в голову - чёрная, матовая, как будто поглощающая свет.

Физически я чувствовал себя прекрасно - не беспокоили никакие боли, даже не мучал голод, хотя я и ел много часов назад, все раны и ушибы зажили. Откуда-то я знал, что полковнику сейчас очень, очень худо! И это меня радовало... Нет, я не был злым человеком, скорее наоборот, но у меня было обострено чувство справедливости - с детства я очень остро и болезненно воспринимал любую несправедливость, и лишь врождённая логика и осторожность останавливала меня от резких, непродуманных действий. Так что - пусть помучается - заслужил.

Ещё - я сделал вывод, который напрашивался сам собой: каждый слизняк, это производное такого, как я. То есть - в мире есть какие-то существа, которые выпускают таких в слизняков и те присасываются к людям, выпивая из них жизнь и здоровье. С горечью подумал: если бы мои способности проснулись раньше, года два-три назад, ведь тогда папа был бы жив...я бы снял с него эту пакость, и он сейчас был бы дома, смотрел телевизор, смеялся и когда я не вижу хлопал бы мать по заду, после чего она хихикая и притворно сердясь кричала бы на него: 'Дурак! Мальчишка увидит!'

Судя по нитям - этих людей, с способностью высасывать энергию, было много - очень много! Мне показалось, что на улицах каждый третий, как минимум, был захвачен слизняком. Скорее всего, конечно, это было не так - посоображав, прикинув, я решил - где-то процентов десять, это будет точнее. В больнице - да, там уже приближалось к девяносто процентов, но это и понятно - в больницы сходились все больные. Тут, в камере изолятора, тоже было много захваченных слизняками - процентов сорок, не меньше. Опять подумалось - почему я ни разу не видал, как чужой слизняк нападает на свою жертву? Ну, кроме своего слизняка, конечно. Поразмыслив, пришёл к выводу: просто не пришлось. Увижу ещё.

Утро началось с криков, проверки, суеты, завтрака - жрать хотелось неимоверно, сутки уже ничего не ел. Бельё мне всё-таки выдали - передали в кормушку.

Жратва была, конечно, отвратная (какой ей быть в тюрьме?), даже упоминать её не хочу.

После того, как всё успокоилось - стал знакомиться со своей 'семьёй' - так называют в тюрьме группы заключённых, объединённых по статьям, или местечковому признаку - это я уже знал, откуда - не помню, читал где-то. Они поддерживают друг друга, делятся передачками, защищают от других сокамерников - как бы некий коллектив образуется.

В семье было шестеро человек, я седьмой. Народ всё больше благообразного вида, умные, образованные, начитанные - настоящие аферисты. Те граждане, что в основной своей массе заполняли камеру им и в подмётки не годились по интеллекту - мошенники были своеобразной элитой преступного общества - оно и понятно, отнять у государства или человека деньги, без каких-то физических действий - это надо иметь большой ум.

Они опять наставляли меня, как себя вести - ведь за косяки члена семьи отвечает вся семья., но она же за него и заступается, если что случится.

После того, как перезнакомился с своей 'семьёй' и рассказал, как тут оказался - вкратце, конечно, без подробностей, я лежал на своей шконке и лихорадочно думал, как отсюда выбраться. Получалось - меня могут держать годами в этом аду, возникли мысли даже о том, не лучше ли сдаться полковнику и дождаться, когда он 'крякнет', чтобы от него освободиться. Но у меня вскипала злость и в ней растворялись все разумные мысли - хрен ему, не сдамся!

Видимо, предполагая что-то подобное, скорее всего через администрацию тюрьмы, ко мне прислали 'уговаривающих'. Началось это с визита мордоворота с тупой харей, ростом метра два.

Он подошёл к моей шконке и дёрнул меня за штанину (раздеваться я так и не хотел, хотя и страшно потел в одежде - противно было касаться тюремного белья):

- Эй, ты, Колдун! А ты чего это развалился тут, на шконке, и совсем бесплатно? Платить за шконку кто будет? Слезай, базарить будем!

Сердце у меня замерло - ну вот, поехало! Драться я не особенно умел - хотя силой не был обижен, и росто, но детина был на полголовы выше даже меня - этакий раскормленный боров. На его теле было много наколок, но похоже авторитетом он не пользовался - типичный баклан или 'торпеда' - хулиган, в общем.

Я посмотрел на угол Лысого - тот якобы, ничего не замечал, и я понял - санкционировано - вот тебе и правильная камера...болтуны хреновы - везде болтуны - и на воле, и в тюряге.

Чего-то подобного этому наезду и ожидал...только не думал, что это будет так быстро. Хотя - почему не быстро? Куй железо, пока горячо - на месте этого полковника так бы и сделал - пока я тёпленький, первый день в сизо, деморализован, голоден - тут только и дави!

Опять меня ярость охватила - не дамся! И подумалось - чего это я стал такой резкий? Ну платил бы уроду, как все платят, да и всё! Но ведь я не ларёк держу, да и не рвал я бешеные бабки - если честно - даже не знал, сколько мать берёт. Как-то стыдно было спрашивать - типа - я святой, денег не касаюсь! Усмехнулся - чего себя-то обманываю? А для чего тогда я это всё затеял? Для святости? Жрал-пил всласть, одевался-обувался