Ходили слухи о поисковиках, бесследно пропавших в этих лесах — то ли в болоте утопли, то ли подорвались на минах или снарядах, то ли лихие люди упокоили их шебутные головы…

Колян не для того выжил в чеченской мясорубке, чтобы сгинуть за триста баксов в пригородном лесу, потому шел осторожно, как говорили старые вояки «на щелчке» — это когда оружие снято с предохранителя и ожидаешь нападения со всех сторон, готовый к выстрелу.

Коля не был этаким Рэмбо, но ему приходилось убивать. Он видел смерть в лицо, и выглядела она совсем не по–киношному — в говне, крови, кишках, выпавших из живота и без единого крика «За Родину! За…» — да хрен знает за кого уже давно кладут головы наши пацаны, которые еще и бабу‑то голую не видели, а вот кровь и разбросанные по земле мозги товарища — это пожалуйста.

Дорога пылила и извивалась вдоль деревеньки, лугов, пастбища с вьющимися оводами и мошкарой…

Метрах в ста от околицы стояла группа местных парубков — они увидали Колю и стали что‑то бурно обсуждать, показывая на него пальцем…

Колян предусмотрительно взял подальше от них и углубился в лес справа от дороги, шагая перпендикулярно проселку.

«Б…ь, болван я! Нах… я поперся возле деревни?! Теперь этих пид…сов местных возбудил!» — Колян крякнул и продолжил проламываться сквозь кустарник дальше в лес.

На старой просеке, заросшей кустарником и осинами, он увидел оплывшие остатки когда‑то вырытых тут окопов… Только опытный глаз мог их заметить, просканировав поверхность земли умелым взором. Грибник, пройдя мимо этих объектов, и не понял бы, что такое находится в этом месте, но Коля сразу определил — тут могут быть перспективные точки. Стоит начинать поиск.

Впрочем, тут все было нашпиговано военным железом, так что–только фарт мог помочь найти что‑то ценное.

«Хорошо бы найти немчуру, жмура офицерского, их хоронили в орденах, при оружии», — подумал Колян и вытащил из рюкзака тонкий, гибкий, но прочный стальной щуп, в зачехленной виде выглядевший как спиннинг.

Он взял его за рукоятку, приделанную крест–накрест к стальному штырю и стал вводить прочный стержень в мягкую лесную почву, втыкая его почти до основания.

Так прошло около часа, потом под щупом что‑то глухо стукнуло.

«Не дерево. Костомаха, по ходу дела, — подумал Колян — По–любому копать надо».

Достал из мешка сложенную саперную лопатку, свинтил ее и начал копать, разгребая и откидывая двумя руками рыхлую, перевитую корнями землю.

Лопата глухо стукнула о желто–коричневые кости…

— Ага… Жмур! По ходу, ганс — теекс… Что тут у нас — ага — кАбура… Похоже от парабеллума…с курицей. Жетон какой то… хммм… мля… по ходу, жетон не простой… мож гестапо, полицай… реально можно приподнять штукарь баксов! — Колян, лихорадочно закопался глубже, отбрасывая в сторону желтые кости с налипшим местами тряпьем — стали видны остатки сгнившего мундира и портупеи.

«Мля, портупея сгнила, а кАбура ни хера! Что за черт!» — Колян не верил в мистику, хотя частенько слышал рассказы о том, что на местах боев случаются всякие мистические вещи, мол, призраков видят или огни.

«Херь это все, — всегда говорил Коля — Живые страшнее. Жмур он жмур и есть — если не сгнил до конца — воняет. А сгнил — землей пахнет и болотом. Нехера придумывать. В это вот все «пионэры» верят, когда наши придумывают всякую хрень, чтобы отпугнуть их от раскопок, конкурентов убирают».

Лопатка звякнула обо что‑то — «Мож ствол? В кАбуре его не было… нет… фляга… прикольная… из‑под коньяка, серебряная или мельхиор… тоже с курицей! Везет тебе, Колян!» — подумал он и тут же сплюнул, — »Не сглазить бы, что‑то больно уж пруха седня…»

Фляжка была отличная — целенькая, без следов коррозии, с завинчивающейся крышечкой и «курицей» — имперским орлом на слегка изогнутом боку.

Колян положил флягу и кАбуру в рюкзак и продолжил рыть.

Из раскопа показалось что‑то круглое. «Ага — колпак, цц по–ходу, а вот и дырочка — ну‑ка, куда его наш солдатик засветил… Хорошо попал, грамотно, трехлинеечка работала, чисто прошла бронебойным… А не ходи, сука, к нам, не сри тут…»

Колян отложил каску в сторону, чтобы чуть позже вычистить из нее грязь и продолжил копать….

Лопата опять стукнула обо что‑то металлическое — «Ну мля — мож хоть ща ствол — куда он сука дел‑то его. Мож сгнил…»

Колян потянул из земли что‑то продолговатое, вынул, обтер грязь и землю черными, заляпанными пальцами и невольно вытаращил глаза: «Ни хера себе! Эсэсовский кинжал! Их выдавали при вступлении в СС офицерам! Мляяяя… Я за него всю кровь поганую из барыги выпью! Живем, Колян!»

Он радостно хохотнул и еще раз протер руками предмет — в руках его лежали ножны, скорее всего из мельхиора, тускло светившиеся сквозь грязь, а на верхней части их сидела «курица».

«Мля — рукоять цела! Деревянная — как не сгнила — х….й ее знает!» — он осторожно потянул за рукоять, и клинок довольно мягко вышел из ножен.

«Целый! Мля я за него тачку куплю, в натуре!» — Коля в восторге вскочил и засмеялся. Он сунул находку в рюкзак — «Копать надо. Потом все разгляжу!»

Его охватила неистовая радость — нечасто поисковику выпадают такие находки, а многим и за всю жизнь так не фартит.

Коля как следует уложил находки в рюкзак, завязал горловину и присел на бугорок перекурить это дело.

«Надо аккуратно покопать — могут быть кресты и еще какая–нить шмурдятина, не простой ганс попался…»

Он нервно покурил, загасил сигарету о землю рядом с собой и собрался вставать, когда до его слуха донесся треск ветки — сзади и чуть в стороне, в том направлении, откуда он пришел.

Колян напрягся — на просеку вышел этакий парубок, в адидасе а–ля колхоз, с мутными глазами и тупой, отекшей физиономией с маленькими, поросячьими глазками на красном от алкогольных излишеств лице.

«Бык» цепко осмотрел просеку, раскоп, Коляна, рюкзак рядом с ним и нарочито гнусавя, с блатными мотивами, сказал:

— Ну чо, брателла, дохера ништяков копнул?

Колян, ощетинившись, бросил:

— А тебе чего, ты чо, налоговая или из ментуры?

— Чо чо, е…т в очо — ты хули на нашей земле копаешь? Тебе чо, разрешение давали?

— А ты чо, мля, администрация чтоли, разрешение выдаешь? Или купил землю? — Колян подошел к «быку» и, затянувшись сигаретой, выдохнул ему дым в морду. — Хули предъявы толкаешь, в натуре, ты кто такой, чтобы мне предъявлять?

— Кто? Ты борзый лошок, смори мля, не надорвись копаючи! Вали с нашей земли, и барахлишко давай вытрясай. Поглядим, чо накопал. Лошара!

— Слышь, чмо рогатое, ты иди понтуйся у себя в коровнике,