И это было страшно.
* * *Сергар с трудом пробился через темную пелену, открыл глаза, и… ничего не понял. Где он? Незнакомая комната, незнакомая женщина средних лет с усталым грустным лицом. Странно одета, а руки натруженные, как у матери Сергара… когда она еще была жива. Чем-то даже похожа на покойную мать.
Женщина что-то сказала – взволнованно, изменившись в лице. Из ее глаз покатились крупные слезы и упали на лицо Сергара. Женщина непроизвольным жестом протянула руку, отерла ему щеку. От ладони пахло молоком и чем-то хлебным, вкусным. Сразу забурчал живот, требуя еды.
– Где я нахожусь? – с трудом выдавил из себя маг. – Кто ты?
Говорить было так трудно, будто глотку забили опилками пополам с песком. Сергар закашлялся, попытался поднять руку к груди, едва осилил движение – рука была как из чугуна, неподъемная, тяжелая.
А еще она не принадлежала Сергару! Он знал свою руку – жилистую, потемневшую от загара, покрытую шрамами, ссадинами, с обрезанными кинжалом ногтями! А тут какая-то тонкая, обтянутая белой кожей рука с ровными, чистыми ногтями, и ни одного шрама, царапины, пятна от ожога!
«Я умер. Точно, я умер! И моя душа переселилась. Вот и не верь после этого в переселение душ! Подожди-ка, а почему тогда я помню прошлую жизнь?! Это неправильно! Я не должен ее помнить! Никто не помнит! Шутка богов?! Итак – я взялся за артефакт, он сработал, вырвал мою душу из тела и унес ее… куда?!»
– Уважаемая, где я нахожусь? Ты понимаешь, о чем я говорю?
Женщина снова что-то сказала, потом всполошилась, выбежала из комнаты. Вернулась с небольшим ковшиком в руках. Подошла к Сергару и сильными руками, как ребенка, приподняла его под спину, усадила к стенке кровати, подоткнув подушку, осторожно приложила ковшик к губам мага. Жидкость в ковше пахла приятно – чем-то пряным, вкусным. Сергар отпил глоток, другой – питье оказалось очень сладким. Он совсем не любил сладкое, но сейчас этот вкус был приятен, он позволял ощутить, что Сергар еще жив. А раз жив – не все потеряно!
Пил, пока не ощутил тяжесть в желудке и пока ковшик не опустел. Женщина что-то озабоченно сказала, нагнулась, сунула руку под кровать и достала странное сооружение, не похожее ни на что из того, что Сергар видел в своей жизни. Плоское, почти круглое, с отверстием. Что это такое, он понял тогда, когда женщина начала совать эту штуку под него, отвернув в сторону простыню.
– Горшок! Ты хочешь подать мне горшок! – понял Сергар и попытался оттолкнуть его от себя. – Я сам! Я сам могу! Куда мне пойти?
Он снова попытался привстать, отжался на трясущихся от слабости руках, и тут его взгляд упал на ноги.
– Что?! Что это такое? – Сергар неверяще посмотрел на то, что должно было быть его ногами – тонкие палки, лишенные мускулов, изрезанные шрамами. Кости да кожа. И между ними, как насмешка, солидный мужской причиндал, доказывающий принадлежность Сергара к мужскому полу.
Женщина что-то сказала и укоризненно покачала головой, снова собираясь подсунуть горшок. Это ей удалось, тем более что Сергар не возражал – организм заработал как положено, и ему ужасно захотелось помочиться – ну не в постель же?
Сгорая от стыда, он сделал свои делишки, искоса наблюдая за женщиной, отвернувшейся к окну. Она задумчиво кусала губы, теребила ворот смешной рубашки, похожей на мужскую, а когда Сергар закончил, аккуратно выдернула из-под него сосуд, уйдя с ним куда-то в глубь помещения.
Сергар тут же натянул на себя простыню, принялся ощупывать ноги трясущимися и от слабости, и от волнения руками. Через минуту понял – дело много хуже, чем думалось! Похоже, что его новое тело дано в наказание за что-то! Кара! Ведь только в наказание можно было запихнуть его в хилое, изуродованное тело с неработающими, ничего не чувствующими ногами! Он калека!
Сергар больше всего боялся стать калекой – лишиться рук, ног, глаз. Сидеть на городской площади и просить милостыню? Бросаться на кусок, брошенный на землю, соревнуясь с бродячими собаками? Лучше смерть!
Застонал, закрыв глаза. Его снова накрыла волна дурноты, и Сергар, обрадовавшись, отдался спасительной Тьме, провалившись в беспамятство.
Очнулся от голосов. Возле постели сидел крупный человек в белом халате и белой же шапочке. Он рылся в большой сумке и после недолгих поисков достал оттуда блестящий предмет с длинными гибкими прутьями, неожиданно воткнул прутья в уши и потянулся к Сергару, приложил амулет к груди!
То, что это амулет, – сомнений не было. Человек явно лекарь, а нет ни одного лекаря, не владеющего магией! И нет ни одного амулета, который так просто, без дела, прикладывают к телу. Вот только зачем втыкать прутья в уши? Странная магия…
Ничего не ощутил. Обычно после воздействия лечебного амулета кожа горит, место, к которому тот прикасается, побаливает, но потом состояние резко улучшается. А тут – ничего! Совсем ничего! Только холод блестящего предмета и глухое бубнение незнакомца. Тот что-то говорил женщине, и она слушала, мелко и часто кивая головой.
Лекарь протянул толстопалую руку, схватил Сергара за веко, оттянул его, заглянул, удовлетворенно хмыкнул, кивнул. Потом вдруг засвистел под нос какую-то мелодию – не очень мелодично, шепеляво, но довольно весело. Снова хмыкнул, встал, что-то сказал женщине, и та вдруг приложила руки к лицу, затряслась плечами, заплакала.
Лекарь приобнял ее. Что-то прогудел, женщина сунула руку в карман и, утирая глаза запястьем, протянула незнакомцу какую-то разноцветную бумажку. Мужчина нахмурился, отмахнулся, заторопился к двери. Потом вдруг вернулся к постели больного, встал над ним и что-то требовательно спросил, четко разделяя слова.
– Кто ты? Лекарь? – спросил Сергар, рассматривая лекаря. – Чем ты лечишь, кроме амулета? Понимаешь меня? Нет?
Мужчина удивленно поднял брови, улыбнулся уголком рта и покачал головой. Повернулся к женщине, снова что-то сказал. Та кивнула, и тогда лекарь снова пошел к двери, не глядя ни на Сергара, ни на женщину.
Смысл сцены с первого взгляда был непонятен, но почему-то Сергару казалось, что женщина пыталась расплатиться с лекарем, но он не взял. Да и денег не было – разве можно назвать деньгами цветную бумажку? Впрочем, в мире Сергара были бумаги, называемые векселями или долговыми обязательствами. По ним можно было получить в банке настоящих монет. Возможно, это и был такой вексель. Или что-то наподобие.
После ухода лекаря женщина снова присела на кровать, погладила Сергара по голове и, счастливо улыбнувшись, что-то сказала, снова капнув слезами на простыню.
– Я не понимаю! – с досадой сказал бывший