— А если не пойдут? — угрюмо спросил Шудар, не глядя в глаза Неду — ты видел, что сегодня было? Кожевника убили, Юста, Дурва, еще двух сельчан. Они точно решат, что вы их убивать собираете. А дома ограбить. Сопротивляться будут…
— Мне плевать, что они подумают! — резко парировал Нед — если не пойдут, пострадают так же, как и остальные, те, кто был убит! Выводите всех! Не идут только те, кто не может стоять на ногах и сам передвигаться! Все, вперед! Геор — особо не зверствуй, но и не позволяй на вас безнаказанно нападать. Вперед! Через час чтобы все были на площади.
Час Нед просидел в доме — Седора ухаживала за ним, приносила какую-то еду, травяной отвар, мед, что-то ему говорила, но он почти не слушал, отделываясь односложными ответами — думал о том, что скажет селянам. А еще о том, какую беду он принес в их дома.
Впрочем — не во все дома, а в дома тех, кто имел неосторожность выступить против него. Юрагор не задумался бы над этим ни минуты, а Нед…Нед не мог над этим не думать. Впрочем, послушное сознание скоро нашло обоснование этим смертям — а что было делать? Дать себя убить? Или же дать убить тех, кто ему нужен, его людям, его друзьям?
Нед как-то сразу успокоился, и стал прислушиваться к тому, что ему говорит хозяйка дома.
Как ни странно, за эти считанные часы Седора сильно преобразилась. Откуда-то на ней появилось красивое платье, облегающее стройную фигуру с длинными ногами и полной, вызывающе торчащей вперед грудью. Она подвела глаза, подкрасила щеки, сделала прическу — Нед не разбирался в прическах, но ей очень шло то, что она соорудила у себя на голове.
Нед усмехнулся про себя — когда он был рабом, максимум, что видел от хозяйки дома — брезгливую жалость, как к шелудивой, больной собаке. И жалко, и прикасаться противно — вдруг заразишься! А тут «собака» вдруг превратилась в желанный, вожделенный объект, лучше которого нет на свете.
«А что я хотел? Тогда я был никто, грязь под ногами. А теперь она вдруг вываливает мне всю свою жизнь, рассказывает о таких вещах, о которых говорят только с совсем близкими людьми. Зачем? Да затем, что теперь от меня зависит ее жизнь. Она женщина, и прекрасно понимает, что получить защиту, спокойствие, достаток может лишь одним способом — заполучив меня в свою постель. Или, если быть точным, забраться в мою постель. Смешно…возможно она считает меня ТЕМ Недом, который легко повелся бы на ее уловки… Чувствуется, как она — и хочет меня, и боится, и опасается за что-то. За что? Да вдруг мне втемяшится в голову, и я прикажу ардам выкинуть ее на улицу. Мол — езжай к своим родителям, теперь ты мне не нужна! То-то она все время давит на то, что мы с ней похожи, что она была такой же рабыней, как и я, что мы — она и я — должны понять друг друга. Ах, Седора, Седора…привираешь ты. Конечно, я не знал всех подробностей твоей жизни до брака, интимных подробностей твоей жизни с Бранком, но то, как ты бегала к любовнику за спиной Бранка, как обманывала его — это я знаю. Про то, что тебя он бил — все знают. Так ведь Бранк всех бил. Что жадный — и это все знают. Вываливаешь ты мне свою жизнь для того, чтобы я принял тебя как свою, пожалел…утешил. Полюбил. Нет, девочка. Не выйдет. Может с тем Недом бы и вышло, но с этим не выйдет. Впрочем — ничего плохого ты не делаешь. Ты просто пытаешься выжить. И мне действительно тебя жалко. Хмм…хорошо работает, ага. Трудится, завоевывая мужчину. Молодец…вон как умело вздохнула, чуть сиськами мне нос не сломала. Хорошие сиськи. Похуже, чем у Амелы, и тем более Санды, но…неплохие. Оружие женщины! Смертельное оружие! Сиськи — наголо! В атаку! Руби его! Коли! Души! Попался?!»
Неду стало так смешно, что он, прикрывшись рукой, легонько захихикал.
Седора обиженно посмотрела, и остановила свой душещипательный рассказ — в нем ничего не было смешного, она как раз рассказывала о том случае, когда Бранк высек ее плеткой до крови.
Нед смущенно покачал головой:
— Извини. Это я своим мыслям. Сочувствую тебе. Только знаешь что, давай о чем-нибудь другом, а? Ну его к демонам, этого Бранка. Что-нибудь веселое в твоей жизни здесь было? И вообще — как тут село жило в этот год, что меня не было?
— Веселое? — смешалась Седора, не зная, что сказать — не знаю…не было ничего такого веселого, не помню. Молодежь ходила к мосту на гулянки, как обычно. Девчонка рыбака Сирда понесла — долго не сознавалась, потом сказала, что от сына Жарата. Дура — нет бы к знахарке сходить, да снадобье взять от беременности. Купец пьяным нажрался — недавно приезжал. Лез девок щупать — хотели его побить, да не смогли. Парни на него, а он пьяный-пьяный, как-то уворачивается и не дает себя стукнуть. Все обозлились, а потом смеялись. И он смеялся. Вроде пьяный — как не смогли его отлупить пятеро здоровенных парней? Их потом дразнили все. Мол — пьяного не смогли заломать!
— Ну-ка, ну-ка…отсюда поподробнее — что за купец? Откуда взялся? Чем торговал? И как не смогли его побить — он что, так ловко уворачивался? А он — почему не побил их? Что он тут делал? О чем спрашивал?
— Хмм…честно говоря — я в растерянности — пролепетала Седора, теребя расписной ворот своего платья — купец, как купец. Мужчина, лет тридцать, тридцать пять…интересный такой, не очень высокий, безусый, безбородый. Глазами так и стреляет, так и стреляет…всех девок…и не девок рассмотрел (женщина слегка порозовела, а глаза ее затуманились). Торговал всякой всячиной — иголками, тазами, котлами, еще какой-то ерундой, нужной для дома. Но Бранк тут уже всем привез что нужно, в лавке все есть, так что он почти ничего и не продал. Напился, и ходил, шатался, в трактире сидел еще. О чем спрашивал? Не знаю…хммм…про ардов спрашивал вроде — давно ли их тут видали. Ну ему и сказали — что последний ард, который тут был — это ты, и то сбежал отсюда год назад. И что тебя давно тут не видали. Потом он ущипнул Несону, а ее парень собрал друзей и пошли бить купца. Из трактира вывели — ну и…я видала, да. Забавно было —