— И как же она тогда учит детей?! — едва не ахнул я — Она же сумасшедшая!
— Но-но! Никакая она не сумасшедшая! — возмутилась продавщица — Так, немножко повернутая, дак кто щас нормальный? А детей она любит. Всегда хотела детей, да вот бог не дал. Теперь чужих учит. Владимирыч ей подсобил с устройством, вот теперь тут и живет, дома. Одна. Мамка-то у нее в лесу замерзла, ночью. Как так случилось — никто и не знает. Только ушла ночью в лес и замерзла. Машка как раз в больнице была, в психушке, не похоронила. Теперь вот страдает по мамке. А то что я ее ругаю… так это для порядка. С задницей у нее и правда все в порядке, еще как в порядке! Только вот мужиков смущает, да. Одинокая, мужики-то подопьют, и начинают мечтать, как она их под бок к себе пустит. Ну и начинается… дома скандалы, жены-то слепые, что ли? Опять же — начинают жен своих ругать, мол, разожрались, нет бы как Машка быть такой вот стройной. А кому это понравится? Чтобы тебе в нос чужой бабой тыкали, да еще и одинокой! У нас ведь как щитается — баба одна живет, значит — примет любого мужика! Значит — гуляща! Но это же дурь!
— И что, у нее никого нет? — неожиданно для себя спросил я, и тут же устыдился вопросу. Чего Петровна подумает? А подумала она то самое.
— И ты туда же! Эээ… мужики, одно слово! — поджала губы, сделалась сердитой — покупать-то чего будешь?
— Вообще-то я с обходом. Надо же с населением знакомиться — построжел и я — Опять же, хотел спросить где тут администрация. Надо главе представиться, официально.
— А чего — администрация? По улице поехал, вот где красная табличка и флаг, то и администрация. Только нет главы сегодня. Уехал он, в Тверь подался. Дочка у него там учится, вот ей продуктов и повез. Приедет через неделю, делов-то! А я щас закрываюсь, обед у меня! Ежели ничего брать не будешь — так я закроюсь пока. Домой пойду.
— Нина Петровна, так чего там насчет барабашек-то? — попробовал я остановить продавщицу, но она отмахнулась:
— Не знаю ни про каких барабашек! Вранье все! Сам узнаешь… только поздно будет. Вы, молодые, ничему не верите, все у вас хиханьки, да только под юбки девкам заглянуть! Тьфу одно! Все, освободите помещение, у меня обеденный перерыв!
Я ничего больше ей не сказал. Вышел из магазина и не обернулся на грохот захлопнувшейся за спиной двери. Загрохотал железный засов, висевший до того на одной петле косяка, все, Нина Петровна забаррикадировалась. Мда. И чего она так рассердилась, когда я спросил про Машу? Я так-то ничего плохого в виду не имел…
Ну да… «Чего вы имели в виду? А вот чего имею, то и введу!» Себе-то чего врать? Попка Маши так и не выходит из головы!
Зашибись — «ее попа у него в голове!» Ха! Нет, не скажу, чтобы у меня не было ни одной женщины, кроме предавшей меня Таньки — были, я же нормальный парень! Только вот вспомнить никого не могу. Так… попки, попы, задницы — и больше ничего! Вместо лиц — светлые пятна. Не запомнились, да и все тут. И не задержались. Больше одной-двух встреч как-то ничего и не получалось. Или сами отпадали, или я просил больше не приходить. Даже проститутку пробовал — но тут уже просто противно. Представишь, сколько у нее до меня было, и сколько будет после — и тошно становится. Это как чужие грязные носки надеть — вроде и тепло, но все время кажется, что в них что-то шевелится. Насекомые.
В общем, всколыхнула у меня в душе какие-то струнки эта самая ненормальная Маша. Как крючок в душу запустила, и подтягивает, подтягивает… Ладно, посмотрим, как дальше будет. Начну работать, работа затянет — не до «машек» будет.
— А вы наш новый участковый? — три женщины, две взрослые, примерно за сорок, одна молоденькая, почти девчонка.
— Ваш новый участковый — кивнул я, и важно поправил кобуру с пистолетом — А что, какие-то проблемы?
— Да никаких проблем! — широко улыбнулась та, что повыше — Это хорошо, что теперь у нас милиция есть! А то вот на днях один разбуянился, ну сладу не было! А теперь — есть кому разобраться!
— Не милиция, а полиция! — поправил я, и достав из кармана визитку, подал ее женщине — Вот мой телефон. Звоните, если какие-то проблемы будут. Чем могу — помогу.
— Хорошенький какой! — улыбнулась та, что пониже, и ее черные глаза впились в меня взглядом — Неженатый?
— Неженатый — улыбнулся я — И не собираюсь! По крайней мере, в ближайшее время!
— И на часок не подженитесь? — продолжила женщина, и все три закатились со смеху. Развлекаются они, понимаешь ли!
— Часок маловато будет — серьезно заметил я — вот два часа, это куда ни шло! Все трое хотите поджениться?
— Шустрый какой! — хохотнула высокая — Ишь, всех троих! Небось не хватит сил, на троих-то! Ладно, пойдем мы. Главное, товарищ милиционер, со скуки тут не спейтесь. Ваш коллега тут почудил… бывало выйдет на крыльцо, и давай из своего пистоля по воронам шмалять! И кричит — нечего за мной подглядывать! Вроде как вороны за ним шпионят! Хи хи хи… Белочку как поймал, так его отсюда и убрали. А тоже — молодой был, интересный, до девок охочий!
Женщины пошли по дороге, хихикая и оглядываясь на меня, а я полез на сиденье УАЗа. Честно сказать, желание знакомиться с населением на сегодняшний день у меня пропало напрочь. Переизбыток информации, что ли. Голова просто ватная — столько сегодня услышал, столько пришлось узнать — мозг спекается! Ну ее к черту, эту службу! Сегодня понедельник — через неделю мне в отдел: получать ЦУ, они же «ценные указания», бумаги, которые нужно исполнить, а в случае приступа сексуального возбуждения у начальства — готовить вазелин для исполнения наказания. Мент, которого регулярно не дрючит непосредственное начальство — суть махновец, которому только бы спать, жрать, напиваться и