– Ну же. – Девушка улыбнулась. – Июнь сорок первого года, Коломыя, улица Андрея Чайковского, вход в городской парк. Играла музыка, пел Утесов. Неужели не помните?
И Егор вспомнил.
Курсантов Коломыйской окружной школы младшего начальствующего состава в субботу, двадцать первого июня, отпустили в город. Тогда они еще не знали, что это была их последняя увольнительная.
Егор Ивашов и его приятель Роман Бойко сходили в кино, поели мороженого и напоследок решили пройтись по городскому парку. У входа в него с улицы Андрея Чайковского им повстречались две молоденькие, очень хорошенькие девушки.
К немалому и очень приятному удивлению парней, они говорили между собой по-русски. Для Коломыи это была огромная редкость. Оно и неудивительно. Ведь город вошел в состав Советского Союза совсем недавно, меньше двух лет назад, осенью тридцать девятого. До этого он был польским, а населяли его в основном украинцы, причем такие, которых едва понимали жители Полтавы. Эта загадка разрешилась чуть позже.
Прыткий Бойко тут же начал знакомиться, рассказывать красавицам байки про курсантскую жизнь, всячески старался рассмешить их, чтобы снискать расположение. Обычно это ему удавалось.
Получилось и на этот раз. Девчонки разговорились. Оказывается, родители этих подружек чуть больше года назад были переведены в Коломыю из Смоленска и работали на железной дороге.
Егор был не столь смел с девушками. Он неожиданно для себя почему-то представился по имени-отчеству и больше помалкивал, посматривая на часы. До окончания увольнения оставался всего-то час. А Бойко уже договаривался с девушкой по имени Зоя встретиться в следующую субботу здесь же, у входа в городской парк.
Вторая девушка, которую звали Рита, выглядела посерьезнее. Во всяком случае, смеяться в ответ на шутки Бойко она была не расположена. Честно признаться, они были не очень остроумными. Роман явно придумывал их по ходу разговора.
Рита все время посматривала на Егора, словно чего-то ожидала от него. Однако Ивашов был малоразговорчив. Он перекинулся с Ритой всего парой ничего не значащих фраз.
Еще через пятнадцать минут они разошлись. Ивашову и Бойко надлежало вернуться в школу к ужину.
Конечно, Егор с Романом не знали, что девушки после их ухода еще долго обсуждали эту нечаянную встречу.
Зоя заявила, что если они увидятся в следующую субботу и Роман пригласит ее куда-нибудь в уединенное место, то она отказываться не станет.
– Соглашусь я, конечно, не сразу, – сообщила она Рите, влажно поблескивая глазами. – Пусть он не думает, что я девушка доступная. Парни, конечно, любят, когда их ублажают, но на таких не женятся, – уверенно констатировала Зоя. – Поломаюсь для приличия, но немного, – продолжила девчонка строить планы на следующую субботу. – Иначе он может потерять ко мне интерес и найти другую. Вон их сколько бродит. – Зоя мазнула взглядом по девушкам, выходившим из парка. – А потом соглашусь! И сделаю так, чтобы он хотел со мной встречаться еще и еще.
– Как? – спросила Рита и посмотрела на подругу.
– Да очень просто, – с усмешкой ответила Зоя. – Для начала я дам ему себя обнять и поцеловать. Пока в щечку. Парню, конечно, захочется чего-то еще, но я в первое свидание больше ничего не позволю. Однако надежду дам. Чтобы он там, в своей сержантской школе, всю неделю думал обо мне и мечтал о новой встрече. Когда мы увидимся в следующий раз, то, может, поцелуемся в губы. Один раз, не больше. На новом свидании я разрешу ему потрогать мою грудь, дам понять, что не против, если последует продолжение. Но не сегодня. Уверена, он больше ни о чем другом и думать не сможет, как о новой встрече со мной. И ни на какую другую девушку уже не посмотрит. А что это значит? – спросила Зоя и лукаво посмотрела на подругу.
– Что? – Рита подняла брови.
– А это значит то, что он мой! – заявила Зоя и засмеялась. – Весь! Со всеми своими мыслями. – Она слегка прищурилась и добавила: – И мужскими достоинствами. Ну а твой-то тебе понравился? – спросила подругу Зоя, переведя разговор на Егора.
– Да, – просто ответила Рита.
– Ну так действуй, подруга!
Может, Рита и последовала бы совету приятельницы, умудренной опытом. Егор очень ей понравился, и она отдала бы многое, чтобы еще раз увидеться с ним. Но так уж вышло, что на следующий день началась война. Курсантов окружной школы младшего начсостава разбудили в пятом часу утра взрывы авиабомб и звон выбитых стекол.
А потом был шестисоткилометровый пеший марш до Киева. Вернее, за Днепр, до Броваров. Шли по сорок, а то и пятьдесят километров в день, не ведая, когда выйдут к своим. Курсантам казалось, что линия фронта двигалась на восток быстрее, нежели шагали они. И было уже не до девушек и любви. Парни все время хотели есть, а еще больше – спать. Они мечтали о том, чтобы все это поскорее закончилось. Как и где – уже не столь важно.
До своих курсанты школы младшего начальствующего состава все же дошли. Но им и потом было совсем не до свиданий.
– Рита, я вас вспомнил! – едва ли не воскликнул младший лейтенант Ивашов, весьма обрадованный этим обстоятельством.
Его неловкость сразу улетучилась. Егор Ивашов почувствовал себя куда более свободно, как будто бы встретил человека, с которым был давно и очень хорошо знаком.
– Простите, что не сразу вас узнал. Но с тех пор столько всего случилось. И не расскажешь!
– Это верно. – Девушка помрачнела. – Началась война.
– Значит, вы теперь в полевом прачечном отряде, – произнес Ивашов, оглядывая хозяйство.
– Ну, не то чтобы только теперь. – Рита продолжала хмуриться, наверное, вспомнила что-то неприятное для себя. – Если быть точнее, то с весны сорок второго года, – безо всякой интонации добавила она. – В январе я узнала, что моих родителей расстреляли немцы. Они не успели эвакуироваться из Коломыи. А я вот, как видите, успела. Эвакуировалась вместе с нашим техникумом. И как узнала о смерти родителей, так сразу отправилась в военкомат, хотела пойти на фронт медсестрой, а меня вот сюда определили. Записали в прачечный отряд. Объяснили, что это тоже фронт, что помогать можно и здесь. Ведь кто-то же должен стирать солдатам обмундирование. С тех пор я тут.
– Радзинская! – Голос плотного старшего сержанта медицинской службы с выдающейся грудью был под стать ее фактуре. – Пора вошебойку освобождать, не видишь, что ли! Кто за тебя это делать будет, Пушкин Александр Сергеевич? – Старший сержант недовольно зыркнула в сторону Ивашова.
Будь он не в офицерском звании, она непременно ввернула