Облачный край раскрылся под нами бесконечным ковром холмистого леса, изредка перемежаемого редкими озерами. Когда мы пролетали над ними, становился понятен масштаб живого одеяла внизу. Некрупные озера обнаруживались на дне глубоких провалов, окруженных стенами высоченных деревьев. Похоже, что в этой части края, где я до того не был, дикая растительность вырастала даже выше той, которую я встретил, когда попал сюда. Компас очень пригодился. Облачный край вполне оправдывал свое название, и мы двигались как будто в грандиозной космической щели между двух плит – плита бесконечного леса под нами и такая же бесконечная бело-серая плита облаков над нами. Я беспокоился о площадке для возможной посадки, но скоро успокоился. Лес нигде не подходил вплотную к озерам, и между водой и его кромкой располагались вполне пригодные для посадки полосы без крупной растительности. Озера, хотя и нечасто, но регулярно мелькали невдалеке, и я мог легко найти место для приземления, если бы это понадобилось.

Исходя из рассказов девушки и по моим приблизительным подсчетам, ширина плато в этом месте не должна была быть больше, чем километров четыреста. Мы двигались со скоростью, которую я, чисто субъективно, оценивал километров в пятьдесят в час. Итого получалось, что достигнуть предгорий мы могли максимум за восемь часов полета. Учитывая все необходимые остановки и вероятные задержки, уже на следующий день мы должны были быть на месте.

К вечеру впереди никаких признаков гор по-прежнему не наблюдалось, и мы решили остановиться на ночевку. Опустились на краю очередного озера – крохотного, буквально метров триста в длину и сто в ширину. Знакомо пахло йодом, вода была темного цвета, как в торфяных озерах Земли. Вдали, там, где озеро сужалось, обнаружился небольшой ручей, питавший водоем, и мы набрали чистой воды. Было привычно тепло, отсутствовали, как и на всей планете, насекомые или какая-то живность, и обстановка напоминала пикник в экзотическом парке. Стволы желто-серых гигантов живописно окружали озеро высокими стенами. Я был один с красивой девушкой на экзотической поляне в сотнях километров от ближайших людей. Однако девушка была скелле. Любая попытка сократить дистанцию, хотя бы в разговоре, натыкалась на ледяную броню высокомерного презрения – она сразу же вспоминала о том, кто она и кто я. Несмотря на то, что между нами была заключена сделка, своим партнером она меня не считала. У меня сложилось впечатление, что она меня воспринимает, как если бы я был инопланетянином – что было, на самом деле, удивительно точно. То есть она не допускает и мысли, что между нами могут быть человеческие отношения, что я могу воспринимать ее как женщину. Возможно, что я просто чего-то еще не знаю. Ведь я же не знаю на самом деле, как из маленьких девочек выращивают скелле. Мое любопытство в этом направлении пресекалось на корню. И в конце концов, поужинав, я не нашел ничего лучшего, чем лечь спать.

На следующий день ничего не изменилось, и я забеспокоился. По моим подсчетам, мы должны были уже преодолеть более полутысячи километров, а гор все не было видно. Ландшафт, правда, немного изменился. Одни деревья сменились другими – пониже, поуже, но более густо растущими. Я вспомнил, что уже встречал такие, похожие на гигантские кисточки для смахивания пыли. Озер стало меньше, и наконец, когда я уже собирался совершить посадку, вдали стало заметно что-то темное. Ана обернулась ко мне и улыбнулась:

– Долетели.

Каменная осыпь поражала воображение – казалось, что она протянулась от самых облаков до подножия гор. Вправо и влево, насколько хватало взгляда, тянулась стена каменистых, крошащихся, веерообразных склонов, перемежавшихся скалистыми зубами. Верхушки большинства этих конусов прятались выше нижнего края облаков, и оттого горы казались совершенно непроходимыми, протянувшимися глухой стеной от края мира до края. Но, конечно же, это было не так. Немного повисев почти под самыми облаками, разглядывая открывшийся вид, мы направились вдоль основания гор на юг. Долго лететь не пришлось, и уже через полчаса мы опустились на площадку рядом с первым из сооружений древних, которое пережило грандиозный катаклизм Второго поворота.

На ровной скалистой площадке одного из зубов, торчащих из осыпающихся склонов, располагались четыре высоченных колонны. Они мне напоминали египетские монументы, послужившие прообразом для многих памятников такого рода на Земле – четырехгранные сужающиеся к вершине столбы с косо срезанными макушками. Столбы располагались ромбом так, что один, самый высокий, стоял у дальнего края площадки, ближе к горе. Второй, такой же по высоте, стоял вообще не на площадке, а на располагавшемся ниже выступе скалы. Два оставшихся располагались справа и слева по краям – они были относительно невысокие. Вершины всех столбов были срезаны таким образом, что их площадки лежали на одной огромной наклонной плоскости, которая проходила через макушку еще одной детали сооружения – невысокой четырехугольной ступенчатой пирамиды, стоявшей в самом центре.

Мы опустились на краю скального выступа, недалеко от пирамиды. Вблизи было видно, что площадка когда-то была выравнена искусственно, и под мелкими камушками и мусором, покрывавшими ее, виднелись огромного размера квадратные плиты, лежавшие в основании. Я спрыгнул из кабины на скалу и с любопытством завертел головой. Ана сидела в самолете и, по-моему, больше следила за мной, чем за видами вокруг.

– Пойдем осмотримся? – позвал я ее, не сомневаясь в ответе.

– Иди. Я уже насмотрелась в свое время. Там ничего нет.

Я пожал плечами и двинулся к пирамиде. Зачем-то же мы прилетели сюда! Однако, по-своему, девушка оказалась права. Сооружение, по-видимому, было абсолютно функциональным – никаких украшений, надписей, таинственных дверей или непонятных механизмов. На плоской пыльной макушке пирамиды, два на два метра, ничего не было. Все, что мне удалось обнаружить, – четыре вырезанных в каменном материале строений древних иероглифа. Ана пояснила, что это числа – один, два, три, четыре. И все?

Пока я бродил по окрестностям, она разогрела воду в небольшом чайнике и теперь наслаждалась варевом, которое делалось из какой-то морской водоросли и по вкусу, как это ни странно, более всего напоминало кока-колу, правда, почти не сладкую. Я не