Компания все сидела и сидела, загорать Варе надоело, а слышать веселый смех так и вовсе никаких сил не было. По дороге домой Варя плакала и объясняла Илье, как бестактно и некрасиво со стороны свекрови так обходиться с гостьей. То есть с ней, с Варей. Она плакала, а у Ильи каменел подбородок, и вопреки ожиданиям каяться он в тот раз не стал. Ужас получился, а не поездка.
Подружке Варя рассказала, что свекровь настраивает Илью против нее, а у того не хватает воли поставить мать на место. Потому что тряпка.
«Ты вытянула счастливый билет, – повторила подружка. – Ты бы цеплялась к нему поменьше и нервы ему трепала пореже, а то ведь ему в один прекрасный момент не захочется домой идти». Варя тогда очень на подружку обиделась, хоть и жалела дуру.
У подружки тогда был тяжелый период. Дети болели, мать болела, саму с работы уволили, и мужниной зарплаты на всех не хватало. Подробности Варя пропускала мимо ушей, потому что человеком была ранимым и чужие проблемы ее очень расстраивали.
Варя обиделась на подружку, потому что та прямо указала на истинное ее горе – Илье в любой момент могло не захотеться идти домой, и это было Вариным постоянным страхом. Дурой-то Варя не была и понимала, что постоянные слезы в конце концов могут утомить. Только поделать с собой ничего не могла.
Вот если бы муж был другим… Или нет, если бы она, Варя, была другой, великой актрисой, например, и все бы вокруг говорили, как Илье повезло, что рядом с ним такая женщина, и сама Варя понимала бы, что она в своем величии просто снисходит до ничем не примечательного мужа, их семейная жизнь наладилась бы. Тогда она не боялась бы, что какая-то другая станет ему интереснее ее, Вари, и не злилась бы ни на Илью, ни на баб, которые около него вертятся.
К сожалению, Варя не была великой актрисой и ей не приходилось отбиваться от поклонников.
Илья вернулся с пробежки, заговорил по мобильному. Вроде бы с Лизой, бывшей свекровиной подругой. Когда муж закрылся в ванной, Варя достала его мобильный, посмотрела на номер последнего вызова – так и есть, Елизавета Ивановна, бывшая свекровина коллега, старуха-терапевт. Неопасный звонок, Варя о нем сразу же забыла.
Судя по всему, мириться Илья не собирался, и стоило подумать о том, как заставить его это сделать.
Юлю Саша застала на том же месте, где и оставила, – сжавшуюся в углу на кухне.
– Съешь бутерброд, – приготовив чай, назидательно и банально велела Саша. – Съешь хоть что-нибудь.
К счастью, осталось полбанки красной икры. Саша намазала икру на хлеб, протянула Юле, та, не замечая вкуса, медленно его сжевала.
Женщина может себе позволить быть слабой, когда у нее есть такая возможность, говорила когда-то бабушка. Получалось, что у Юли такая возможность есть. А еще получалось, что сильной должна стать Саша, кто-то же должен решать, что им теперь делать и куда идти.
До больницы добрались быстро. Илья не подвел, через проходную их пропустили, несмотря на неприемные часы, и даже подсказали, в каком корпусе находится травматологическое отделение.
Уже в отделении Саша долго выясняла, где искать больного Романенко, догадалась сунуть медсестре тысячу, и их – на минуточку, только на минуточку – пропустили в реанимацию. Боря лежал с закрытыми глазами и был совсем не похож на прежнего себя. Саша старалась не смотреть на тянувшиеся к нему трубки, а несчастная Юля, присев рядом с кроватью, тихонько гладила Борину руку, в которую была воткнута игла капельницы.
– Он поправится? – спросила Саша у молодого веселого врача, когда сестра вытолкала их из палаты.
– Поправится, – кивнул врач. – Молодой, здоровый. Поправится. Мозг не задет, а кости срастутся. Будет как новенький.
По дороге в больницу Юля покорно шла за Сашей, вытирала подступавшие слезы и смотрела на нее с немым ожиданием, как Тошка. Увидев Борю, который больше не был прежним Борей, девушка плакать перестала. И взгляд у нее сделался осмысленным и серьезным. Наверное, у нее не стало возможности быть слабой.
– Сядь, – показав на лавочку, велела Саша, когда они вышли из больничного корпуса.
Юля, помедлив, опустилась на лавку, Саша села рядом.
– Спасибо вам, – сказала Юля.
– Не за что. Юля, послушай меня. – Саша проводила глазами проехавшую мимо «Скорую помощь». – Ты же видишь, Боря тебе помочь не может. Не уверена, что я смогу, но будет лучше, если ты мне все расскажешь. Две головы всегда лучше одной.
Саша покосилась на Юлю, та смотрела в сторону, стиснув ладони между колен.
– На Борю напали, ему наверняка придется иметь дело с полицией, и он вынужден будет рассказать, зачем он среди ночи оказался на улице. Тем более что он ушел со смены. Понимаешь, ему придется рассказать!
– У меня похитили сестру, – медленно проговорила Юля.
– Что?! – ужаснулась Саша. – Господи! Почему мы сидим здесь, а не в полиции?! Тебе не три годика! Ты что, не понимаешь, что творишь?!
– Они сказали, что убьют Машу, если я позвоню в полицию, – быстро заговорила Юля. – Они сказали, что убьют сестру, если я пойду к ментам. Они обещали, что, когда я передам пятьсот тысяч, ее отпустят. Они ведь ее отпустят, правда?
Она посмотрела на Сашу сухими глазами.
– Как вы думаете?
– Когда это случилось? – Мимо опять проехала «Скорая», но Саша ее не заметила.
– Позавчера. Я ушла на работу, мне позвонили на мобильный, сказали, твоя сестра у нас.
– Где ваши родители? Вы живете с родителями?
– Отдыхают в Испании.
– Ты им не сказала?
– Нет. Чем они могут помочь? Только переволнуются, а у мамы сердце больное. Боря сказал, надо самим действовать.
– Где ты взяла деньги? Боря дал?
– Мама оставила банковскую карточку. На всякий случай. Там было пятьсот тысяч. Я их сняла.
– Подожди, – остановила ей Саша. – На карточке было пятьсот и просили столько же?
– Да.
– Так, – Саша пораздумывала немного. – Сколько лет твоей сестре?
– Восемнадцать. Она в Бауманском учится.
– Тебе звонили на мобильный… С какого номера?
– С Машиного.
– Голос не показался знакомым? Подумай хорошенько.
– Нет, – уверенно покачала головой Юля. – Не показался. Голос был незнакомый.
– Мужской?
– Мужской. Он мне три раза звонил. Незнакомый голос, точно. Он сначала сказал, что Маша у них. Потом спросил, собрала ли я деньги. Потом сказал, чтобы привезла. И Боря поехал…
– Посмотри, нет ли вызовов, – ни на что не надеясь, попросила Саша. В реанимации им велели отключить телефоны.
Юля достала из сумки телефон, постучала пальцем по сенсорному экрану. Неотвеченный вызов был, Саша заметила, как мигает желтый индикатор.
Юля ткнула в экран, замерла с телефоном у уха и хрипло закричала:
– Маша! Машенька…
До Саши доносился из трубки неясный женский голос.
– Она дома, – растерянно сказала Юля, отнимая трубку от уха.
– Скажи ей, чтобы сидела дома и никуда не выходила. И никому не открывала, – распорядилась Саша. – Мы сейчас приедем.
Юля хотела возразить, ей было страшно уезжать от Бори. Тем более что Маша уже дома.
Она покорно поднялась, признавая Сашино старшинство.
«Я законченная старая дева, – поставила себе диагноз Саша – Мисс Марпл».
Юля жила в двух остановках метро, в огромных апартаментах, соединенных, судя по всему, из двух соседних. Отремонтирована квартира была недавно и очень качественно, родители девочек явно не бедствовали.
Маша оказалась очень похожей на Юлю, только чуть потемнее, чуть повыше и потоньше. Похожи сестры были не только чертами лица, но и выражением затравленности и страха. Не притворяется, констатировала Саша, глядя на перепуганную Машу, встречавшую их в дверях. И тут же устыдилась, что мысль о притворстве вообще могла прийти ей в голову.
– Это Саша, – как будто младшей сестре это что-то объясняло, сказала Юля, обнимая всхлипывающую Машу. – Пойдем.
Юля за руку повела сестру в ближайшую комнату, усадила в кресло, сама устроилась рядом на подлокотнике. Саша села напротив. Девчонок было жаль до слез. Впрочем, Борю жаль гораздо больше.
– Маша, – мягко сказала Саша, – расскажи по порядку и подробно, что с тобой случилось. И ничего не бойся, все плохое уже позади.
Девушка закусила губу, не глядя на нее. Попыталась отодвинуться от сестры, но получилось плохо, Юля обнимала ее за плечи.
– Рассказывай,