Амайя вздрогнула. Но то был не ветер, а новый взгляд мужа – очень непривычный. Такой, будто Фредерик увидел жену в первый раз…
Амайя хотела было спросить его, почему он так смотрит, но в этот момент Фредерик отвернулся: его внимание привлек бургомистр.
– Не могу, месье, совершенно не могу получить никаких сведений из столицы! – громко жаловался бургомистр. – Я писал дважды Великому Князю, а в ответ тишина, и даже мои гонцы не явились. И это не только у меня: многие жалуются, что давно не получали вестей из других городов… Я боюсь, что наши вести тоже никуда не доходят… Ответов ведь нет…
– Это все туча, – ломким голосом сказала одна из сидевших за столом девиц и, прежде, чем мать успела на нее шикнуть, добавила, – она ведь висит со стороны столицы, и через нее никто не может пройти.
– Позвольте, милая барышня, – вклинился в разговор старик. Его крючковатый нос едва не касался верхней губы, что выглядело бы препотешно, если бы не баснословное состояние говорившего: над такими людьми не смеются из-за внешности. Да и строгий голос говорившего к шуткам не располагал. – Туча это природное явление, она, если позволите, не может причинить вреда человеку. Я скорее допущу, что прошедшая гроза коснулась не только нас. Она могла размыть дороги, что затрудняет доставку корреспонденции.
– А что с людьми? С пропадающими людьми что?! – донеслось с конца стола. – Как вы это объясните?
– Но не туча же их ест, в самом-то деле, милостивый государь! – возмутился старик.
Люди за столом зашумели. Амайя отчетливо услышала обрывок брошенной кем-то фразы: «…последние времена…», и ей стало страшно. Все вокруг боялись. В какой-то момент люди в зале ощутили свою отрезанность от всего мира. Задумались о родных, которые остались дома…
– Прошу меня простить, – первая с места поднялась мадам Ломбро, дрожащей рукой поправляя рукав розового платья. – Я поеду, Мина в последнее время плохо спит с няней…
Следом за ней встали еще несколько матерей, оставивших дома детей, за ними ушла пара мужчин.
Амайя бросила на мужа вопросительный взгляд: ей тоже больше не хотелось оставаться столом, но Фредерик шепнул:
– Сиди, – и они остались.
Амайя поняла, почему. В своей непревзойденно вежливой манере Фредерик принялся выспрашивать знакомых о вестях, поступавших в город, об общих знакомых, о самочувствии… Амайя сидела и удивлялась: ей казалось, что мужу больше других понятно, как связано одно с другим. Впрочем, по здравом размышлении любому несложно было сделать вывод: город, в котором они живут, будто по частям стирается с карты мироздания…
Глава 4
В субботу у Кости выдался настоящий выходной. Пока Влада кормила детей завтраком и тихонечко развлекала в детской, он превосходно выспался. Влада дождалась, пока муж примет душ, выпьет чашку утреннего кофе, и подошла к нему.
– Помнишь, что ты мне обещал?
Костя наморщил лоб…
– Помню. А что ты собираешься покупать?
– Мне надо новое платье. Если ты все еще намерен взять меня на свой корпоратив.
– Намерен. Удивлен, что ты помнишь.
– Конечно, помню, мне ведь нечего туда надеть.
– Платье… Что еще?
– Посмотрю джинсы и пару юбок. Может быть, туфли, хотя уже осень… может, оставлю эту мысль до весны. Смотри: я, в принципе, готова ехать.
– Ладно… Мы с мальчишками пойдем на улицу… Во сколько тебя ждать?
Влада ненавидела этот вопрос. Вероятно, Костя задавал его не со зла, просто не понимал, что он значит, а Влада, слыша это «Во сколько тебя ждать?» чувствовала, как туго затягивается вокруг нее сеть семейных обязанностей. Создавалось ощущение, что она ворует часы, потраченные на собственные дела. Влада испытывала вину, ведь время, проведенное в магазине, не будет временем рядом с детьми.
– Не знаю. К вечеру буду, – отрывисто произнесла она.
Костя приставать не стал, и Влада, нацепив удобные старые кроссовки, воткнув в уши наушники, пешком направилась к торговому центру.
На машине было бы быстрее, но быстрее как раз не хотелось. В ушах зазвучал старый плейлист: «Как бессонница в час ночной меняет, нелюдимая, облик твой…»1.
«Прекрасно, – подумала Влада, – то, что надо».
И сделала погромче.
Она давно уже не выходила из дома иначе, чем по делам. Раз или два в неделю ездила на работу в университет, где вела семинары. В эти дни с детьми сидела Елизавета Павловна.
– Почему ты не отдашь их в детский сад? – все время спрашивала она. – Другие отдают, и ничего.
– Другие и в детский дом отдают, и ничего, – огрызалась в ответ Влада.
Ей претила мысль отправлять детей на воспитание чужим людям. Влада не хотела, чтобы ее сыновья чувствовали себя ненужными. Но домашнее воспитание, кроме плюсов, имело и свои минусы. Например, воспользовавшись «услугами» мамы для сидения с детьми в рабочие дни, она уже не могла попросить ее побыть с мальчишками, когда надо было, например, сходить покрасить волосы. Или вот, как сегодня, выбраться в магазин за одеждой. Про подруг и упоминать не стоило – Влада виделась с Аней полгода назад, а к Соне ездила вместе с детьми, благо у той была дочка, и мальчишки с ней прилично ладили.
«Кстати, о Соне…»
Влада вытащила из кармана мобильник и, найдя в контактах номер подруги, позвонила.
– Привет! – ответила Соня почти сразу. Голос у нее был прерывистый.
– Эээ… ты где? Я тебя не отвлекаю?
– Да ничего, норм. На пробежку вот выбралась. Но могу минут пять пройтись шагом. Что звонишь, что-то случилось?
– Неа. Так, тоже… в магазин иду. Дай, думаю, позвоню.
– Ну молодец, я и сама думала, что пора бы нам поболтать. Как ты?
– Как обычно. Работаю, парнями занимаюсь. К логопеду устала уже таскать. Машину все не чинят…
– Уроды. В суд на них подай.
– К черту! Беготня по судам дороже выйдет. У тебя как дела?
– Да так. Бешусь немного. Хочу в отпуск, устала. До проклятого ковида мечтали в Амстердам поехать, а теперь какой Амстердам?
– Да уж…
– Вот-вот. Муж ржет, конечно. Говорит, в Ростовскую область в Батайск поедем к его родителям, тоже на Амстердам похоже.
– Это чем?! – удивилась Влада.
– Говорит, что там, что тут установлен памятник сиськам. Ну, в смысле, женской груди.
– Ого! Я не знала.
– Теперь знаешь. Вот скажи, зачем?
– Ну… – Влада задумалась. – Мне ничего в голову не идет, кроме связи с материнством… ну там, кормление молоком…
– Сомневаюсь. Там, вроде, грудь с руками мужскими. То есть, речь о сексе. Ну чо, вот сиськам памятник есть, давай еще памятник мужской эрекции сделаем. Что ты смеешься?! – несмотря на якобы серьезный голос, Соня тоже хохотала. – Между прочим, без хорошего стояка жизнь была бы бесцельна и безрадостна. Ну ладно, – тон