Я не могла отвернуться. Он был так близко, что наши носы почти соприкасались. От него пахло вином и персиками.
— Ты! — сказал он.
— Что? — пискнула я.
Квентин улыбнулся мне хищно. Он склонил голову, словно хотел зашептать, но заговорил громко, чтобы слышали все.
— Ты принадлежишь мне.
3
— Он будет тебя преследовать, Джини, — сказала Дженни Ролстон, пока мы переодевались в раздевалке. — И он узнает, как это делается у нас в Америке, и найдет адвоката.
Я захлопнула шкафчик. Он тут же открылся обратно, сказывался год моего грубого обращения с дверцей. Пришлось толкнуть дверцу плечом, чтобы запереть ее.
— Эй, он лез мне в лицо, — сказала я, голова была под свитером.
— Ага, он был грубым. И чокнутым. Но ты перегнула. Он теперь слепой, наверное.
— Большой Джо с самозащиты одобрил бы мои рефлексы. И использование больших пальцев.
Дженни вздохнула.
— Если они отстранят тебя за выкалывание глаз переведенному ученику, мне придется заменить тебя запасной на региональных. Тогда я тебя убью.
Я поверила капитану. После двойной дозы неприятностей сегодня я просто хотела сосредоточиться на тренировке. У меня были тревоги важнее, чем странный новый ученик, прицепившийся ко мне. Я завязала кроссовки, стянула волосы сзади и присоединилась к девочкам на площадке.
Смертельная угроза Дженни была отчасти и комплиментом. Я была важным звеном в победах «Дам-акул» за последние полтора года. Но дело было не в том, что я была хорошей спортсменкой. Я не питала иллюзий насчет того, почему меня взяли в команду по волейболу с первого года.
Все потому, что я высокая.
До ужаса высокая. Невероятно высокая. Кошмарно высокая.
Высокая как модель. Так говорила Юни. Ей было можно врать мне.
Дженни сразу меня заметила. Ей не пришлось выкручивать мне руку, чтобы уговорить, ведь мы пришли к обоюдному согласию. Я помогала команде пробиться все дальше, хоть и не имела опыта, и я могла привлечь внимание тренера из колледжа хоть на пару минут. Пока он или она не поймут, что я прыгаю как тюлень.
Меня не очень радовало, что меня прозвали «Великой китайской стеной». Но здесь было слишком много азиатских учеников, чтобы мы считались меньшинством. Уверена, такую кличку придумал кто-то из них.
Мои ноги заскрипели по доскам, я заняла позицию центрального блокирующего. Время летело, я потела, пыхтела и не замечала, как летели минуты в спортзале, который заполняли вопли. Наблюдали за нами только тренер и рисунки спортсменов на стенах.
Я пришла в команду, чтобы выглядеть подтянутой. У меня не было дара Юни к музыке, а дополнительные занятия требовались. Но со временем я полюбила игру. Когда люди спрашивали, почему, я говорила им, что я поддалась духу товарищества.
А на самом деле мне нравилось разрушать людей. Собственноручно.
Мне нравилось рушить четко отстроенные схемы нападения другой команды своим существованием. До этого на неделе мне не везло, но такое бывало редко.
Сегодня я была в ударе, отбивала подачи, что намеренно летели в меня. Пока не увидела его, стоящего среди мест для зрителей.
— Что такое? — сказала я. — Пусть уйдет отсюда!
— Не выйдет, — сказала Дженни. — Тренировка закончена, это дополнительное время. Мы уже не имеем прав на спортзал. Доигрываем.
Я недовольно заворчала и вернулась на место. Я ощущала, как его взгляд прожигает мой затылок.
— У кого-то появился поклонник, — сказала Максин Вонг.
— Молчи.
— Я слышала от Рейчел, — сказала девушка, чью точку я заняла. — Ты вспылила, потому что он хотел организовать свадьбу прямо на уроке? Я думала, чужаки такое любят.
Мои глаза расширились. Подача с моей стороны прошла неудачно, полетел ответ.
— МОЛЧИ! — завизжала я, бросаясь наперерез мячу.
Максин не хитрила. Она была одного года с Дженни, но часто пересекала черту с первым и вторым курсом, как по мне. Она мне не нравилась.
Ее насмешки сработали. Она играла лучше во время разговоров, чем я. Я потеряла равновесие и не смогла толком подпрыгнуть. Она собиралась нанести победный удар…
— Ах! — закричала Максин и упала на пятую точку. Мяч стукнул ее по голове и откатился.
— Эй! — завопила Дженни сзади. — Чтобы так было и в игре!
Я посмотрела на свои руки, уверенная, что не отбивала.
— Зараза, — сказала Максин, вставая на ноги.
Я посмотрела на места для зрителей. Квентин пропал.
Черт. Он выводил меня из себя.
* * *
— Так, это зашло слишком далеко, — сказала я. — Ты уже давно пересек черту дозволенного. Я могу и второй раз в день с полицией поговорить.
Квентин «провожал» меня домой. Это он сказал, когда я выходила из школы. Стоило сразу прогнать его, а не молчаливо игнорировать. Теперь зато все вокруг подумают, что мы вместе.
— Давай, зови их, — сказал он. — Мне говорили, что это свободная страна.
Погодите, его английский стал лучше?
— Не знаю, что это за игра, — сказала я, ускоряя шаги, чтобы он отстал и, в идеале, не догонял меня. — Но пора прекратить. Я тебя не знаю. И не хочу знать. То, что тебя побили, ничего не значит. Туда тебе и дорога.
Он фыркнул.
— Ты сильно помогла. Ты даже не рассказала всем в школе, что видела, как меня били, да?
Я недовольно зарычала. Я хотела задать пару вопросов, например, как он так быстро исцелился, что случилось с лохмотьями, как его речь так быстро изменилась, но не хотела давать ему повода остаться.
— Тебе снилась гора, — сказал Квентин.
Я застыла и развернулась. Мы были одни на улице, с одной стороны была потрескавшаяся ограда, пустая парковка и заброшенные велосипеды в конце улицы.
— Тебе снилась гора, — повторил он. — Зеленая, в цветах. И каждую ночь, когда ты засыпала, ты ощущала запах жасмина и слышала журчание ручьев.
Он говорил это с надрывом. Словно это должно было пронять меня. Наладить связь между нами.
Я ухмыльнулась. Потому что у него не вышло.
— Прошлой ночью мне снилось, что я смотрю на звезды, паря в космосе, — сказала я уверенно. — Но ты продолжай эту линию. Знаю, паре девушек из школы точно такое нравится.
Квентин ответил не сразу. Похоже, я его заткнула.
Он широко улыбнулся, от уха до уха. В других обстоятельствах это было бы прекрасно.
— Вот! — он радостно подпрыгнул. — Это доказательство! Ты моя!
Ладно. Пора прекратить этот разговор раз и навсегда. Я глубоко вдохнула, собираясь вывалить на него поток недовольства.
Но я не успела этого сделать, Квентин запрыгнул на ограду, преодолев пять футов одним плавным прыжком, словно забрался по эскалатору. Он рассмеялся, заухал и проехал колесом туда и обратно на поверхности, что была узкой для этого.
Моя голова закружилась. Что-то в этом представлении ощущалось светом за глазами, словно я надышалась кислородом. Я ощущала тошноту от его трюков.
Он не был нормальным. Может, он был гимнастом или паркурщиком как в видео в Интернете. Или шаолинем.
Плевать. Я ударила по ограде, надеясь, что он упадет и разобьется, и побежала домой.
* * *
Через несколько минут я