— Охренеть!
— Но это не из-за этого — он просто в карты все свое наследство проиграл, еще должен оказался какую-то дикую сумму. Вот и решил таким образом избежать уплаты.
— Эммануил Рудольфович, ну какой с меня политик?!
— Утверждение на должность — это формальность. Там много нюансов, которые, впрочем, всех устраивают. Ты не переживай. У каждого боярина есть свита помощников — окольничьи, стольники, держатники, думские, мозговые. Они по факту и ведут все дела бояр Нижней палаты. У Вяземского была очень мощная команда, поэтому твоя роль в заседаниях будет формальной. Где надо они подскажут что делать.
Это немного успокоило меня.
— А как же дом?
— А что дом? — пожал плечами Эммануил Рудольфович. — В кабинете твоего отца есть все документы — формуляры, протоколы, векселя. Полистай — разберешься. Там ничего сложного. Это только на первый взгляд тяжело. По факту — легко. Ну и я тебе помогать буду где понадобится.
— Да это же не ученическими тетрадями шуршать! Это важные государственные дела! Если что не так сделаю — мало ли что может случился? А если бед каких наворочу?
— Послушай, — впервые за все время фирменная улыбка Эммануила Рудольфовича сменилась усталым выражением лица. Он вдруг сразу постарел — лет на пять. — Петр Вяземский очень мудрый человек, поверь мне. Он все сделал правильно, назначив тебя главой рода. Александр, не смотря на все свои заслуги и знания, человек эмоциональный, вспыльчивый. И это его недостаток. Его злость — его слабость. За ней он не видит очень многого. Да ничего вообще не видит! А нынче все по-другому. Это раньше было — злее укусишь, больше боятся будут. Сейчас не так. Сейчас вот тут, — он поступал пальцем по виску, — должно быть что-то, кроме пустоты. Сам, наверное, видишь какие интриги ныне творятся.
— Вы про Герцена?
— Про него в том числе.
— А вы и про тоже него знаете?
— Конечно. Петр рассказывал, делился мыслями. Ты мальчик смышлёный, хоть и тоже не лишенный импульсивности. Постарайся сейчас откинуть все эмоции, разобраться во всем и сделать так, как просил и велел отец — сохранить род и вытащить его из ямы. Главное — не поддавайся на провокации.
Я кивнул.
— Спасибо вам большое.
— Ты можешь обращаться ко мне, если возникнут какие-то вопросы.
— А что же школа? Я должен уйти из нее?
— От чего же? — улыбнулся Эммануил Рудольфович. — Учебу бросать не надо — это Вяземский постоянно повторял, даже мне. А уж тебе, наверное, все уши прожужжал, хех! Перейдешь просто на укороченную свободную программу — это когда можно при необходимости государственных дел отлучаться от учебы. Вполне удобно.
Я вновь поблагодарил Эммаунила Рудольфовича и пошел к себе — голов апухла от мыслей.
* * *
В комнату постучали. Я открыл дверь и увидел на пороге Анфису.
С нашей последней встречи она изменилась — черные круги под глазами исчезли, на щеках выступил румянец. Она была вновь той красавицей, которую я встретил тогда в первый раз.
— Максим… — выдохнула девушка, быстро заходя внутрь и запирая за собой дверь. — Спасибо тебе большое!
Анфиса кинулась мне на шею, крепко обняла, заплакала.
— Спасибо! Ты освободил меня. Спасибо и… извини.
— За что?
— За то, что шантажировала тебя. Грозилась рассказать о нас отцу, если ты не освободишь меня. Я просто была тогда в отчаянии.
— Нет никаких «нас», — ответил я.
— Что?! Но ведь…
— Анфиса, послушай.
Предстояло как-то объяснить то, чего я еще ни разу не делал.
— У меня появилась девушка, поэтому…
— Девушка? Эта та, Агнета которая? — сморщилась Анфиса. — Да она же невеста Герцена! Ты что, с ума сошел?! Никакая она не твоя девушка, очнись!
— Откуда ты знаешь про нее?
Анфиса прикусила губу, поняв, что сболтнула лишнего.
— Откуда знаешь? Ольга рассказала?
Судя по суетливому прыгающему взгляну, я понял, что попал верно.
— Твою мать!
— Максим, послушай! Забудь про Агнету. Она твоей не будет. Она другому роду принадлежит. Чем хуже я? Теперь, после смерти Петра, что нас удерживает? Не надо ни от кого прятаться.
Анфиса вдруг скинула халат. Под ним, как оказалось, совсем ничего не было.
— Вот видишь! — девушка рассмеялась. — Не надо никого теперь бояться.
— Ты чего? Оденься быстро!
Я подхватил халат, подал его Анфисе.
Но та и не думала его принимать.
Девушка прильнула ко мне, схватила меня за пах.
— Нам никто теперь не закон! Мы сами теперь власть тут!
— Да оденься же ты!
— Не оденусь! — игриво произнесла девушка.
— Одевайся давай!
Анфиса вновь схватила меня за пах — а схватиться уже было за что все-таки формы Анфисы пробуждали в мужчине все его животные инстинкты.
— Не буду одеваться! Лучше ты давай раздевайся! Ну! Снимай же одежду! Хочешь — сзади? А хочешь я буду сверху? Ну же, не молчи! Как ты хочешь? Давай, я исполню любое твое желание, даже самое грязное!
— Перестань вести себя как…
В комнату постучали. И еще до того, как я разрешил войти, двери распахнулись — их никто не запирал.
На пороге была Ольга и Нианзу.
— Там пришли… — начала сестра, но увидев голую Анфису, сбилась на полуслове.
— К вам посетитель, Максим Петрович, — как ни в чем не бывало произнес Нианзу, сделав такое выражение лица, словно ничего удивительного не произошло.
— Хорошо, — только и смог вымолвить я. — Сейчас спущусь.
Ситуация была настолько глупая, — я в комнате с голой мачехой, которая держит меня уж точно не за руку, — что я начал наливаться краской.
— Вас понял, я сообщу что вы скоро подойдете, — тем же невозмутимым голосом и с каменным лицом произнес Нианзу и закрыл дверь.
Ольга так и осталась стоять с открытым ртом, едва не получив по лбу дверью.
— Да чтоб тебя… — только и смог вымолвить я. — Что же теперь подумают?
— Пусть думают что хотят, — ответила Анфиса. — Пусть знают, что мы теперь вместе.
— Мы не вместе! — сквозь зубы произнес я. — Сколько раз тебе это говорить? Да оденься же ты уже наконец!
Анфиса хмыкнула, но оделась. Потом так же молча вышла из комнаты, оставляя меня одного.
Как же глупо вышло!
Ладно, как видимо предстоит непростой разговор с Ольгой… и Нианзу. Но это позже. Сейчас надо узнать кто там пожаловал.
Я спустился вниз.
Там, в гостиной, на диване, на самом его краешке, сидел невзрачный мужичок, лет пятидесяти. Одет он был в пыльного цвета пиджак, а в руках держал кожаный старинный портфель, каких, наверное, уже и не найдешь больше нигде.
Рядом с гостем сидела девушка лет тридцати, зажатая, сильно нервничающая. Сальные редкие волосы были схваченный на затылке в тугой хвост.
Напротив гостей сидел Александр, вальяжно раскинувшись на кресле. Где-то вдали