— Что же теперь делать?
— Остается только надеяться на лучшее.
— Но готовиться к худшему, — угрюмо закончил я.
— Верно, — не весело усмехнулся Эммануил Рудольфович. — Максим, ты не переживай. Я буду держать тебя в курсе дела, сейчас своих людей пошлю в канцелярию, пусть вынюхают что да как, кому планируется отписать заява и прочие канцелярские дела. Все будет нормально. Я еще позвоню тебе.
— Спасибо.
Я положил трубку, задумался.
Вот ведь гадство то какое получается! То тюрьма грозит, то психушка.
Минут через пять на сотовый телефон позвонили. Номер был незнакомый.
— Алло?
— Максим Петрович Вяземский? — голос был женским, строгим, словно у учителя.
— Да, это я. С кем разговариваю?
— Меня зовут Наталья, я с канцелярии Его Величества.
— Чем обязан? — я немного удивился такого абоненту — не ожидал.
— Надворный советник господин Аксенов Вадим Денисович получил письмо касательно вашего назначения и желает увидеться с вами лично для знакомства. Вам удобно будет подъехать сегодня во второй половине дня к Вишневому Дворцу?
Отказывать во встрече третьему человеку после Императора было верх глупостью, поэтому я тут же ответил:
— Конечно же мне будет удобно. В какое время необходимо подъехать?
— Я запишу вас на 15.00.
— Хорошо.
— Прошу вас, не опаздывайте.
— Я буду во время.
В трубке раздались быстрые гудки.
Встреча с надворным советником это хороший повод завести нужные знакомства. Я позвал Нианзу, попросил приготовить мне какой-нибудь строгий деловой костюм, в котором можно будет показаться в Вишневом Дворце.
Услышав про Дворец, китаец удивился, сказал:
— Это очень важная встреча, Максим Петрович! Господин Вадим Денисович очень влиятельный человек.
— Я понимаю. Постараюсь быть максимально любезен. И еще… — я повернулся к китайцу. — Нианзу, я хотел с вами поговорить насчет того случая, с Анфисой.
— О, Максим Петрович! Знайте, что я не сую нос в чужие дела. Все, что видят мои глаза, остается при мне и никуда больше не уходит.
— Спасибо, — кивнул я. — Но чтобы ты знал, между нами с Анфисой ничего нет. Это просто случайность. Глупая случайность.
— Просто случайность, — кивнул китаец и низко поклонившись, вышел.
Вскоре костюм был готов. После обычной одежды — джинс, футболки, кед, — было необычно надевать его. Но едва пиджак сел как влитой на плечи и точно обтянул талию, я не мог налюбоваться собой. Черт возьми! Совсем другое дело!
С зеркала на меня смотрел уже не подросток, а солидный парень, серьезный, статусный. Черные прямые брюки, приталенные, удобные, пиджак, выгодно подчеркивающий фигуру, белоснежная рубашка под ним, галстук.
Я едва не пищал от удовольствия. Стиляга! Что тут еще сказать?
Машину я попросил подать за час до встречи. Все-таки опаздывать и в самом деле не стоило, тем более к такому высокому человеку. Уж лучше прийти пораньше и подождать.
На всякий случай взяв с собой зеленый пропуск, который мне дал Бартынов, я направился к выходу.
Путь от дома до Вишневого Дворца занял пол часа. Оставшееся время я оформлял пропуск в сам Дворец, пройдя семь кругов ада. Казалось, проще выучить китайский язык, чем попасть на прием к человеку, который тебе и так назначил встречу.
Сначала пришлось оформлять пропуск в отдельном здании, где меня записали, расспросили о цели визита, выдали бумажку с квадратной печатью. Потом я пошел к проходной, где меня тщательнейшим образом досмотрели. Потом пришлось звонить в приемную надворного советника чтобы оттуда спустили формуляр по допуску. Формуляр спустили. Но как оказалось не той формы — нужно было на разовое посещение, а дали на собеседование. Получил нужную форму. Заполнил. Пошел к другому окошечку, где мне поставили круглую печать. Охрана вновь меня обыскала, поставила треугольную печать, пропустила в Дворец. В самом Дворце пришлось долго ждать сопровождающего — ей оказалась та самая женщина, которая мне звонила. Пройдя металлоискатель, мы вошли в коридор, в небольшом окошечке проставили дату и время захода во Дворец. Вошли наконец в лифт.
Ожидая, что и в лифте с меня начнут требовать каких-нибудь допусков, я заметно нервничал.
— Успокойтесь, — видя мое состояние, произнесла секретарша. — Вадим Денисович сегодня в хорошем настроении.
Мы поднялись на пятый этаж, вышли в просторный коридор, застеленный ковром. Настоящим ковром. Не паласом, не каким-то ковролином. А, мать его, настоящим индийским джайпурским ковром! Определил я это сразу — по качеству ворса, по ручному плетению узла, по характерному рисунку. Да и секретарша, не скрывая гордости, подтвердила мои догадки, сообщив откуда именно привезено дорогое покрытие.
Вдоль стен стояли огромные китайские вазы, такой искусной работы, что я невольно остановился возле одной и некоторое время рассматривал причудливый витиеватый рисунок. На стенах картины — двух метровые, трех, с эпичными сюжетами битвы Его Величества Императора на белом коне против черного дракона — собирательным символом всех врагов.
От одного только вида всего этого богатого и масштабного убранства, я почувствовал себя совсем крохотным ничего не значащим человечком. Было боязно наступать на ковер — не дай бог замараю туфлями, проходить мимо ваз — а если ненароком задену? И чувство того, что я тут лишний все больше крепло внутри.
— Вот кабинет Вадима Денисовича, подождите немного в приемной, я сообщу что вы подошли.
Я остался ждать, а секретарша, до этого вальяжно вышагивающая по индийскому ковру, вдруг в один миг превратилась в какую-то ссутулившуюся тень, тихо постучала в массивную дубовую дверь, бочком вошла внутрь.
Вышла такая же, задумчивая, серая. Шепнула:
— Проходите. Он ждет.
Видя такую резкую смену на лице секретарши, я и сам невольно начал нервничать.
Кабинет надворного советника был просторным, даже слишком просторным. Было светло, свет проникал сквозь белые жалюзи, мягко рассеивался, играя бликами на лакированных изгибах стульев.
Приятно пахло терпкостью — коньяком, дубом, имбирем, сигарами. Пахло статусом, властью, силой.
Стол стоял у дальней стены и идти до него пришлось семнадцать шагов.
За столом сидел мужчина, лет сорока, подтянут, гладко выбрит. Лицо загорелое, почти медное, лоб прорезан двумя глубокими морщинами.
— Добрый день, — произнес я, глядя на сидящего.
Надворный советник что-то писал, не обращая на меня внимания.
Терпеливо дождавшись, когда он закончит свое дело, я повторил:
— Добрый день!
— Здравствуйте, Максим Петрович! — мужчина медленно поднялся, протянул мне руку.
Я поприветствовал его, попутно отметив насколько сильно его рукопожатие.
— Присаживайтесь.
Он указал на стул.
Я сел.
— Хотите чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо.
Хозяин кабинета внимательно меня рассмотрел, без стеснения, словно товар на витрине магазина. Потом сказал:
— Я получил от вашего рода письмо касательно той трагедии, что приключилась. Примите мои искренние соболезнования. Господин Петр Вяземский был хорошим человеком, я его знал лично и нареканий к нему у меня не было. Соболезную из-за его кончины.
— Спасибо, — ответил я.
— Но, тем не менее, жизнь продолжается и насколько я знаю, теперь вы являетесь представителем рода Вяземских? Петр в завещании упомянул именно вас.
— Верно, — сдержанно кивнул я.
— Поэтому хочу поздравить вас с назначением. Хотел увидеть вас лично, посмотреть на вас, познакомиться.
Вадим Денисович вновь пожал мне