— То есть мне реально светит дурка?
— Насчет дурки это вы конечно преувеличиваете, — усмехнулся Эммануил Рудольфович. — Но отстранение от завещания вполне реально.
— Нет, не преувеличиваю, — ответил я.
Я не сомневался, что конечная цель именно такая. Врага надо добивать, а не оставлять под боком. Александр так и поступит — раздавит, посадит в самую суровую и дальнюю психиатрическую больницу, без права выписки и реабилитации.
— И какие наши дальнейшие шаги? — спросил я.
— Мы сейчас готовим встречный иск и ходатайство о смене судьи.
— Встречный иск?
— Верно. Будем оспаривать заключение Сан Саныча. Будем настаивать на том, что процедура выполнена в нарушение норм. Будем подключать другую экспертизу, которая признает вас вменяемым. Если надо, будем писать государю Императору о том, что идет наглая фальсификация с целью смещения с места законного наследника. Будем шум поднимать! Этого никто не любит.
— И каковы шансы, что все получится?
Адвокат начал что-то неопределенное мычать.
— Эммануил Рудольфович, я прошу вас — сделайте так, чтобы я не оказался в местах, где мне светит лоботомия. Я вам доверяю — больше мне из адвокатов доверять некому, потому что и знакомых адвокатов то нет. Но отец долгое время работал с вами — а это значит, что на вас можно положиться.
— Не переживайте, Максим Петрович. Я не раз говорил это вашему отцу — скажу и вам. Я отрабатываю каждый коин.
— Спасибо! Держите меня пожалуйста в курсе.
— Непременно! Вы главное не переживайте — все будет хорошо.
Хотелось бы в это верить.
Я положил трубку. Включил телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься от информации, сказанной адвокатом — прямо сейчас даже не хотелось об этому думать. Слишком гадко было на душе. Слишком… подло. И это родной брат? Не Герцен, не какой-нибудь безликий враг. А близкий человек.
— …пятый корпус вынужден был отступить на три километра вглубь. Напоминаем, что ожесточенные бои идут и днем и ночью. Установить контроль над первым кругом до сих пор не удалось. Сейчас столкновения идут в районе Железных Холмов. Как сообщают анонимные источники, близкие к военному штабу, противник осуществляет массовый переброс войск в район Низовья и Седьмицы. На наш официальный запрос ответа от пресс-службы Министерства войны Российской Империи так и не поступало. Мы будет держать вас в курсе новостей и сообщать…
Я выключил телевизор.
Вновь наступила тишина. Я некоторое время пялился на стену, пытаясь собрать мысли в кучу. Что делать? Как поступить? Куда идти? Сбежать, как изначально предлагал Вяземский? Нет. Убежать не получится.
Постучали.
— Войдите, — сказал я, отрываясь от лицезрения стены и узоров дорогих обоев.
В комнату вошла Ольга. Очень короткие шортики — заканчивающиеся на середине попы и толком ничего не закрывающие, обтягивающий топик, сквозь который выделяется все, что он должен закрывать. Я с трудом перевел взгляд в сторону.
Сестра посмотрела на меня, сидящего на кресле отца, улыбнулась.
Я почувствовал себя неловко.
— Я просто…
— Не надо оправдываться, теперь это твое законное место. Отец любил сидеть на этом кресле. Теперь будешь ты.
— Хотел подумать кое над какими вещами, а это единственная комната, куда…
— Не заходит Анфиса? — по лисьи улыбнулась сестра.
— Ольга, послушай, там такая ситуация случилась…
— Да вполне понятная ситуация, — махнула она рукой.
— Нет, правда!
— Про тебя с Анфисой я давно догадывалась. Ты парень видный, она молодая, у обоих кровь горячая.
— Догадывалась?
— Конечно. Я — девушка, такие вещи за километр чувствую.
— Я бы не хотел продолжать эти отношения, — хмуро произнес я. — Ошибкой и сиюминутной слабостью это все было.
— Дело твое, — безразлично пожала плечами сестра. — Я в твою жизнь не лезу, поэтому тебе решать.
— А ты что-то хотела? — осторожно перевел я разговор на другую тему.
— Да. Максим, надо поговорить, — сказала Ольга, зайдя в кабинет и запирая за собой дверь.
— О чем?
— Об Александре, — сестра села напротив, на стул, закинула ногу на ногу.
— Не переживай — ничего плохого я ему делать не буду. Если конечно это устроенное с его стороны представление, не перейдет определённые границы. Я понимаю, что он наш брат, но всему есть предел.
— Я пришла не заступаться за Александра.
— Правда? — этот ответ поставил меня в тупик. — А тогда зачем?
— Хотела предупредить тебя, — Ольга глянула на дверь, словно боясь что там кто-то стоит. — Пока тебя не было, Александр разговаривал со мной.
— И о чем же?
— Он предлагал мне сделку.
— Сделку? Какую?
— Пытался переманить меня на свою сторону. Сказал, что тебя надо лишить во что бы то ни стало наследства. Долго убеждал меня, что отец в последнее время был не в себе, поэтому и поступил так не обдуманно, завещав все тебе. Но на самом деле это все по праву принадлежит ему и должно было перейти после кончины отца. Уговаривал принять его позицию в обмен на часть наследства.
— Что?!
— Сказал, что если я подтвержу в суде то, что ты не в себе, — девушка покрутила пальцем у виска, — то он отпишет мне дом.
Задница моя полыхала от злости. Я поднялся с кресла, вновь сел, сжал кулаки, готовый разбить что-нибудь в дребезги.
— Успокойся, — поспешно произнесла Ольга. — Я конечно отказала ему — сказала, что не играю во все эти подковерные игры. Поэтому и пришла к тебе сейчас — предупредить. Ты мой братик и я переживаю за тебя.
— Спасибо.
— Знай, что такое предложение от Александра, скорее всего, поступит и Егору, и даже Нианзу.
— Нианзу? — удивился я.
— Да. Он тут полвека работает, знает всех нас как облупленных. Поэтому его показания будут обладать определенным весом. Возможно, будет кто-то еще привлечен к этому, из близких людей, возможно даже Щедрин. Так что будь осторожен.
— Твою мать! — стараясь не сказать еще чего-нибудь покрепче, прошипел я.
— Я попыталась переубедить Александра — чтобы он успокоился, смирился и принял выбор отца. Но братик даже слушать меня не хочет. Для него отец теперь что-то вроде предателя.
Сестра вздохнула.
— Александра можно, наверное, понять. Все-таки отец ему долго вдалбливал, что тот должен стать после его смерти новым главой рода. И у нас у всех не было в этом сомнения. Мы тоже так думали. Но лишь потому, что не было в семье Вяземских дарованных. Это понимал и сам отец. Не обижайся, Максим, но на тебя очень мало шансов ставили насчет получения дара. Все-таки ты самый младший, все другие. старшие братья, не получили атрибута. Отец, я думаю, и сам это в глубине души понимал. Поэтому и отправил Александра в финансовую школу — чтобы тот учился управлять делами. Однако ситуация сменилась. У тебя, к общей нашей радости, появился дар. И я полностью согласна с выбором отца. Он логичен. Только дарованные должны унаследовать все и вести род дальше.
Ольга смахнула с глаз упавшую прядь волос.
— Кстати, а ты знал, что раньше так и было? Семьдесят лет назад только дарованные могли перенять родовую власть аристократии. Если в семье не было