Зная кулинарный талант Нианзу, я не сомневался, что и по вкусу это будет превосходно.
Не ошибся.
Ел я быстро, хоть и старался образумить себя, что еда никуда не денется и надо хотя бы мало-мальски жевать запихиваемое в рот. Но как же это было вкусно! Чебуречки с ягненком… м-м-м! рулет со свинины… ах! Это таяло на языке, наполняя меня таким восторгом, что я невольно жмурил от удовольствия глаза, словно кот.
Приятные эмоции постепенно вытесняли всю ту черноту, что наполнила меня в этот день.
Когда тележка значительно опустела, я обессилено плюхнулся на кровать. В животе сыто урчало.
— Максим! — в дверь постучали, а потом оттуда показалось лицо Анфисы. — Можно?
— Да.
— Я беспокоилась. Сказали, что ты уехал. А у меня сердце не на месте — все ли с тобой в порядке? Ты последнее время какой-то озадаченный.
— Да, есть такое, — кивнул я. И предложил: — Хочешь чаю?
Анфиса вежливо отказалась.
— Я зашла просто чтобы извиниться.
— Извиниться? За что?
— За свое поведение, — Анфиса опустила взгляд. — Вела себя как дура! Теперь так стыдно!
— Да ладно, ничего страшного, — махнул я рукой. — С Нианзу и Ольгой я поговорил, все в порядке.
— А ты как? Уставшим выглядишь.
Я кивнул.
— Решал кое какое важное дело.
— И как? Удалось решить?
— Удалось. Только с некоторыми потерями.
— Господи, кого-то убили?! — испугалась Анфиса.
— Нет, но одного человека я все же потерял — оказался предателем, — я вспомнил Анфису. — Нет теперь у меня друга.
Я хотел добавить «точнее подруги», но не стал.
Стало паршиво от воспоминаний.
Это мое состояние заметила Анфиса, подошла ближе. И обняла. Без всякого сексуального подтекста, просто обняла, желая подбодрить.
— Есть масса других людей, которые не предадут. Не расстраивайся.
Объятия девушки были теплыми, приятными.
Ее рука начала меня гладить по голове. Я и сам не понял, как обнял ее в ответ. Ее тело было пленительным и я невольно проваливался в это тепло и в этот цветочный аромат.
— Максим… — выдохнули припухлые губки девушки.
Я не дал ей договорить — мы слились в поцелуе.
Анфиса скинула одежду, забралась на меня сверху. Ее движения были отточенными, а хватка крепка. Ноги обвили меня и уже больше отпускали.
Я таял в жаре девушки, чувствуя влажное приятное трение.
Простыни вскоре были мокрыми от пота, а мы тяжело дыша, лежали на них, довольные тем, что произошло.
— Я правда не за этим зашла… — сконфужено произнесла Анфиса, немного придя в себя. — Хотя мне очень понравилось!
— Не надо оправдываться, — ответил я. — Все нормально.
И вновь притянул к себе Анфису. Она была не против.
* * *
До субботы оставалось совсем мало времени и я не вытерпел, решил позвонить Эммануилу Рудольфовичу, так как он сам не появлялся и о себе не давал знать.
Адвокат ответил не сразу — пришлось ждать. Гудок на десятый он наконец поднял трубку.
— Максим Петрович! — радостно произнес адвокат, но я понял по его голосу, что тот заметно нервничает. — Рад тебя приветствовать!
— Здравствуйте, Эммануил Рудольфович, — не разделяя его радости сдержанно ответил я. — Хотел узнать как продвигается наше дело?
— Все нормально, Максим Петрович.
— А если конкретнее? Удалось что-то выяснить, подготовить документы, оформить встречные требования?
— Пока изучаем материалы, Максим Петрович, — скупо ответил адвокат.
— Что значит изучаете?! — я начал закипать. — До субботы осталось совсем мало времени — уже пора вовсю готовить защиту, а не изучать!
— Это вы верно заметили, но спешить не стоит. Насчет встречного обращения в суд — это я конечно погорячился, не будем этого делать.
— Как это — не будем? — не понял я. — Почему?
— Нет в этом необходимости.
— А в чем же тогда есть?
— Займем выжидательную позицию, Максим Петрович.
— Чего вы собрались ждать?! Когда меня признают недееспособным?!
— Не горячитесь, это мало вероятно.
— Погодите, вы же сами сказали, что судья будет какая-то Горгона — такое, кажется, вы ей прозвище дали? И что она подкупленная.
— Не говорил я такого! — словно ошпаренный воскликнул Эммануил Рудольфович. — Это вы, Максим Петрович, уже наговариваете на меня.
— Хорошо, пусть будет по вашему, не говорили. То, что вы говорили или не говорили — это сейчас не так важно, — стараясь держать себя в руках, ответил я. — Сейчас самое главное — это определиться с нашими дальнейшими действиями. Вы же должны были что-то придумать. Или выжидать — это и есть ваша тактика?
— А что, вполне себе неплохая! — усмехнулся Эммануил Рудольфович.
— Вы сейчас абсолютно серьезно это говорите?
— Ну да.
— Постойте… — я, кажется, стал догадываться что происходит. — Он ведь заходил к вам, верно?
— Кто — он? Я вас не совсем понимаю, Максим Петрович.
— Александр, мой старший брат — он заходил к вам?
— Я не могу ответить нет на этот вопрос, — уклончиво ответил адвокат и нервно хихикнул.
— Прямо отвечайте! Он был у вас?!
— Заходил, — растерявшись, ответил адвокат. — А разве это запрещено законом? Вполне мило побеседовали.
— Он подкупил вас, — выдохнул я, все понимая.
— Какие нехорошие слова вы говорите, Максим Петрович! Давайте будем общаться в правовом поле, а не кидаться друг в друга…
— Сколько он вам обещал, чтобы вы ничего не делали?
— Да что вы такое…
— Отвечайте!
— Мы просто беседовали. Не надо предъявлять мне того, что не сможете доказать.
— Мне и доказывать ничего не надо — я вижу все собственными глазами.
— Я…
— Эммануил Рудольфович, неужели вы продались? После стольких лет службы у отца?
Адвокат молчал.
— Неужели деньги сыграли решающую роль? Ведь и я мог дать вам эти деньги, которым вам не хватало. Или он пообещал что-то другое? Какую-то иную долю?
— Я вас глубоко уважаю, Максим Петрович, но есть вещи, от которых сложно отказаться, — внезапно сменив тон, хмуро произнес адвокат. — Давайте будем честны по отношению друг к другу. Ваши шансы — безнадежны. Вы — корабль с пробоиной и вопрос сейчас стоит только в том, как долго вы продержитесь — сутки или двое, может быть неделю? А я хочу быть на плову всегда, понимаете? Александр обещал мне, что работа моя продолжится с приходом его к власти в род Вяземских. Так что ничего личного — только бизнес. Прощайте, Максим Петрович, и не держите зла.
— Ну что ж, — скрипя зубами, произнес я. — Ваш выбор мне понятен. И я его принимаю. Только вот если он окажется ошибочным и лодка Александра первой пойдет ко дну, не надо пытаться переметнуться на корабль, как вы выразились, с пробоиной. Обратно я вас принимать не буду. Крысы на борту мне ни к чему!
— Я вас понял, Максим Петрович. Мой выбор сделан — и я от него не откажусь в любом случае. Хотел лишь на прощание дать совет — не как адвокат, а просто как… в общем просто совет. Бегите.
— Бежать?
— Верно. Не сочтите его за издевательство