Свет поздно горел в огромном многоквартирном жилом доме "Авраам Линкольн". Поскольку это был вечер Дня поминовения усопших, жильцам, всем шестистам, предписывалось в соответствии с договором найма собраться внизу, в размещавшемся в подвальном помещении здания зале для общих собраний. Вот они и проходили в зал - мужчины, женщины и дети; в дверях Винс Страйкрок, напустив на себя деловой, важный вид будто он солидный правительственный чиновник, при помощи их нового паспортного считывателя проверял документы по очереди всех без исключения, чтобы удостовериться в том, чтобы не проник сюда кто-нибудь посторонний из другого квартирного муниципального дома. Жильцы добродушно предъявляли ему свои документы, и вся процедура отнимала совсем немного времени.

- Эй, Винс, насколько нас задержат эта твоя механизация? - спросил старик Джо Пард, старейший по возрасту жилец дома; он въехал сюда с женой и двумя детьми еще в тот самый день, в мае 1992 года, когда это только что построенное здание только-только открылось для заседания. Жена его уже скончалась, дети повырастали, сами обзавелись семьями и съехали в другие дома, но Джо остался.

- Совсем ненадолго, - спокойно ответил Винс, - но зато исключены какие бы то ни было ошибки. Автоматику не проведешь - она начисто лишена субъективности.

До сих пор, выполняя в качестве общественного поручения обязанности вахтера, он пропускал входящих, полагаясь, в основном, на свою способность узнавать их. Но именно поэтому он как-то пропустил парочку хулиганов из "Дворца Родин Хилл", и они испортили все собрание своими вопросами и репликами. Больше такое не повторится; Винс Страйкрок поклялся в этом, поклялся себе и своим соседям по дому. И отнесся к этому самым серьезным образом.

Раздавая ксерокопии повестки дня, миссис Уэллс, неизменно улыбалась, говорила нараспев:

- Пункт "три а" "Выделение средств на ремонт крыши" перенесен в пункт "четыре а". Пожалуйста, обратите на это внимание.

Жильцы получали свои повестки дня, а затем делились на два потока, направлявшиеся в противоположные концы зала: либеральная фракция дома занимала места справа, консерваторы - слева, каждая из них делала вид, что другой вообще не существует. Те же немногие, кто не примыкал ни к одной из фракций, - жильцы, совсем недавно поселившиеся в доме или просто чудаки рассаживались сзади, застенчивые и молчаливые, в то время как остальная часть помещения прямо-таки гудела от множества одновременно проводившихся небольших совещаний. Общая обстановка, настроение зала характеризовались определенной терпимостью друг к другу, однако сегодня - все жильцы это прекрасно понимали - схватка предстоит нешуточная. По-видимому, обе стороны неплохо к ней подготовились. Здесь и там шуршали документы, петиции, вырезки из газет, их передавали из рук в руки.

На возвышении за столом президиума вместе с четырьмя членами домового попечительского совета сидел и председатель сегодняшнего собрания Дональд Тишман. Ему было до чертиков тошно от разворачивавшегося перед ним балагана. Человек миролюбивый, он весь аж съеживался от этих яростных перебранок. Даже просто здесь сидеть Тишману явно было невмоготу, а ведь именно ему сегодня вечером придется принимать самое активное участие в предстоящем собрании. Судьба усадила сегодня его на этот председательский стул, как это делалось по очереди с любым другим жильцом, но вот, разумеется, как раз сегодня вечером достигнет своей кульминации решение школьного вопроса.

Помещение почти заполнилось, теперь Патрик Дейль, нынешний капеллан здания, выглядя не слишком счастливым в своем длинном белом облачении, поднял руки, прося тишины.

- Вступительная молитва, - хрипло провозгласил он, прочистил горло и поднял небольшую карточку. - Пусть каждый, пожалуйста, закроет глаза и склонит голову.

Он бросил взгляд в сторону президиума, откуда Тишман кивком головы дал ему свое согласие продолжать.

- Отец наш небесный, - декламировал Дойль, - мы, жильцы муниципального жилого дома "Авраам Линкольн", умоляем тебя благословить наше сегодняшнее собрание. Мы… э… просим тебя, чтобы ты в своей милости позволил нам собрать средства, необходимые для ремонта крыши, неотложность, которого уже ни у кого не вызывает сомнений. Мы просим также, чтобы были исцелены наши немощные и чтобы при рассмотрении заявлений тех, кто возжелает жить вместе с нами, мы проявляли мудрость в том, кого принять в свой круг, а кого - отвергнуть. Мы еще просим о том, чтобы никто из посторонних не мог прокрасться к нам и нарушить спокойствие нашей законопослушной жизни. В заключение особо просим о том, чтобы всегда была здорова наша Николь Тибо.

- Аминь, - дружно подхватили все собравшиеся.

Поднявшись со своего стула, Тишман произнес:

- А теперь, прежде, чем приступим к официальной части нашего собрания, давайте потратим несколько минут на то, чтобы посмотреть, что нам приготовили наши таланты. Я думаю, это доставит вам немало удовольствия. Откроют наш небольшой концерт самодеятельности три девочки Фетершмуллер из квартиры двести пять. Они исполнят балетный танец под мелодию "Я возведу лестницу к звездам".

Он снова сел, а на сцене появились три маленькие светловолосые девчушки, хорошо знакомые собравшимся по своим прошлым выступлениям.

Пока девчушки Фетершмуллер в полосатых панталончиках и сверкавших серебристых курточках, улыбаясь, порхали в своем танце, открылась дверь в коридор, и появился Эдгар Стоун, опоздавший к началу собрания.

В этот вечер он опоздал из-за того, что никак не мог выставить оценку контрольным тестам своего ближайшего соседа, мистера Яна Дункана и, пока он стоял в дверях он все еще был под впечатлением, которое произвел на него - а он едва был с ним знаком - своими жалкими знаниями Ян Дункан. Ему стало совершенно ясно, что даже не закончив до конца просмотра ответов, которые дал на вопросы, приведенные в тестах, Ян Дункан, можно было сделать определенный вывод о том, что Дункан потерпел неудачу при проверке своей релполитграмоты и не прошел испытания.

На сцене девчушки Фетершмуллер запели писклявыми голосками, и Стоун даже удивился тому, что он здесь присутствует. Возможно, он пришел лишь для того, чтобы не подвергнуться штрафу, ибо посещение собраний были для всех жильцов дома обязательным. Он был совершенно равнодушен к этим столь часто проводимыми смотрам доморощенных талантов; ему вспомнились былые времена, когда развлекательные программы, транслировались по телевидению, программы, составленные высокоталантливыми профессионалами, Теперь, разумеется, профессионалы, которые были хоть сколь-нибудь талантливыми, были все заангажированы Белым Домом, а телевидение стало использовать в пропагандистских и образовательных целях а не как средство развлечения.

Мистер Стоун даже взгрустнул о том славном старом золотом веке, давно уже прошедшем, когда в кинотеатрах шли старинные киноленты великих мастеров с участием таких комиков, как Джек Леммон и Шарли Маклейн, а затем еще раз глянул на сестричек Фетершмуллер и у него вырвался горестный стон.

Винс Страйкрок, продолжавший постоянно дежурить у двери, услышав