— Хорошо, — отрезал он. — Я ужасно разозлился. Мы должны восстановить справедливость. Мы должны провести расследование.

Не так давно, прошлым летом, Бенни выполнял работу для мистера Секстона Блэйка, великого детектива. Она состояла в том, чтобы всего-навсего передать послание одному человеку и принести от него ответ, но мистер Блэйк дал ему за это крону и сказал, что Бенни — бойкий парнишка. В последующие две недели его команда превратила жизнь взрослого населения района в муку, без конца, словно обезумев, производя какие-то расследования. Прекратилось это лишь тогда, когда ребята увидели в мюзик-холле представление с техасскими ковбоями — виртуозами лассо и переключились на верчение верёвок. Но теперешнее расследование стало их кровным делом. Оно было настоящее.

— Для начала поторопимся, — решил Бенни. — Нужно повидать Диппи.

Они выследили торговца на рынке, где он закупал мешок каштанов.

— Как вы всё устроили в галерее? — спросил он. — Я уже выставлен на обозрение?

— Не совсем, — уклончиво ответил Бенни. — Послушай, Диппи, тот фальшивый шестипенсовик всё ещё у тебя?

— Ага. Где-то здесь… — Старик пошарил в жилетном кармане.

— Я дам тебе за него полпенни. Теперь это улика.

Старика обрадовала возможность получить маленькую компенсацию, а стоящий поблизости уличный торговец предложил:

— У меня тоже есть один. Хотите его купить?

Не сходя с места, Бенни получил ещё два поддельных шестипенсовика и один фальшивый шиллинг, но тут у него кончились деньги, на которые можно было скупать улики.

— Когда поймают того пакостника, что их делал, — сообщил уличный торговец, — ему отрубят голову. Ишь, последние деньги вздумал у людей отбирать! Если уж самому Чарльзу Второму башку снесли, то и этот топора заработал.

— Посмотрим, что будет, — ответил Бенни.

Спустя полчаса команда в полном составе сидела вокруг ящика из-под апельсинов на чердаке конюшни. Брайди, как и обещала, принесла Громобою молока, Бенни добавил булку, а Шарки Боб предложил надкусанный мятный леденец, то есть проявил такую невиданную щедрость, что Громобой счёл своим долгом принять его.

— Хорошо, — сказал Бенни, — для начала изучим наши улики.

Он высыпал из кармана добытые монеты, которые равномерно перемешались там с кучей полезных мелочей: кусочком мела; магнитом, к которому пристало несколько гвоздей; коробкой серных спичек «Люцифер»; другим коробком, в котором сидел диковинный червь, уже несколько дней не подававший признаков жизни; настоящей пулей; осколком зеркала с оклеенными липкой лентой краями, необходимым для того, чтобы заглядывать за угол; сильно поцарапанной лупой для рассматривания отпечатков ног и кровавых пятен, а также для разведения огня; и превратившимся в лохмотья носовым платком цвета грязи.

Бенни разложил монетки в ряд — они сияли и ужасно походили на всамделишные, но на каждой из них явственно виднелись отметины зубов, доказывавшие, что изготовлены монетки из дешёвого мягкого металла, а не из настоящего серебра.

— Первая улика, — Бенни приступил к сути дела, — состоит в том, что появились они поблизости отсюда. Большую часть монет я получил от Диппи и на рынке.

— А я взял несколько у мясника, — добавил Громобой. Он произнёс это, не подумав, а теперь ему пришло в голову, что он навлекает подозрение на отца, но было уже поздно. — Он рассказал мне про Чеканщика Билингса.

— Про кого? — переспросила Брайди.

— Билингс был фальшивомонетчиком, — пояснил Громобой. — Давным-давно он жил у нас в Нью-Кате.

— Его вещи могут до сих пор находиться в наших местах, — предположил Бенни. Инструменты и всё такое. Мы должны найти дом, где он жил. А потом выяснить, где эти монеты сбывались. Мы знаем, что их уже немало, но встречаются ли они на Нижней улице? И ещё дальше, например в Элефанте и проезде Ламбетского замка? Может быть, их распространяют вовсе не из нашего района. Нужно рассыпаться по всему Ламбету и выведать, откуда пошли в обращение поддельные монеты. Только не говорите «пущены в обращение». Нет смысла произносить слова, которые каждый раз придётся объяснять людям. Просто разузнайте, как далеко они разошлись, и возвращайтесь назад, а мы попробуем определить, где эти фальшивки делают.

— А что потом? — спросила Брайди.

— Потом мы всё узнаем, конечно! И сможем снять подозрения с отца Громобоя.

Громобой покраснел как рак. Он уставился в грязный пол и тыкал соломинкой в трещину в доске.

— Хорошо, — кивнула Брайди. — Мы это сделаем. Мы с Шарки пройдём по Элефанту.

— Я люблю Элефанта, — промурлыкал Шарки Боб.

— Ты ещё не ел слонов [1], — поправила его Брайди.

— Бьюсь об заклад, он смог бы съесть и слона, — подтвердил Бенни. — Соберём на помощь всю команду. Позовём близняшек Перетти и…

— Нет! — в отчаянии возопил Громобой.

Брайди тоже покачала головой, и Бенни сказал:

— Хорошо. Может быть, не позовём. Итак, ты и Шарки идёте в Элефант, я прогуляюсь по Ватерлоо-роуд, а Громобой может пройтись по Лайм-три. В четыре часа встречаемся здесь.

Бенни, Брайди и Шарки Боб посыпались вниз по лестнице и рассеялись в разных направлениях. Громобой двигался медленно. Ему не хотелось выходить на улицу: казалось, всякий, кто посмотрит на него, тотчас догадается, что он — сын человека, совершившего тяжкое преступление. И какое мерзкое преступление! Если бы это было грандиозное, романтическое преступление, вроде пиратства в открытом море, ещё куда ни шло. Но фабриковать фальшивые шестипенсовики — какое низкое, подлое и грязное злодейство, к тому же приносящее вред самым бедным людям. Громобоя шатало от отчаяния.

Когда он попытался прекратить думать об отце, он неожиданно вспомнил о слитке краденого свинца, и теперь ему стало казаться, что каждый полицейский на улице охотится за ним, Громобоем. Комок свинца вырос в его воображении до размеров Гибралтарской скалы и был весь утыкан флагами и плакатами, гласившими: «Это сделал Громобой! Он живёт на Клэйтон-террас, в доме номер пятнадцать! Ещё один преступник Добни!»

Он хмуро провёл свою часть расследования и, встретившись с остальными ребятами в Нью-Кате при свете фонарей, почувствовал свою полную бесполезность.

Но Брайди принесла два кулька жареных каштанов от Диппи, Бенни — большую глиняную кружку имбирного пива, а Шарки Боб прижимал к груди пакет с яблоками, и все они так светились весельем, что и Громобой приободрился. Глядя на Бенни, жевавшего яблоко, он тоже ощутил голод.

Но прежде, чем он успел что-нибудь сказать, Бенни вдруг промычал, указывая рукой на улицу:

— Уф! Хто-то укхал Фиппи!

Смахнув с очков яблочные брызги, Громобой посмотрел туда, куда указывал Бенни. Какой-то человек — низкорослый и худой, в кепке — собирался улизнуть из ворот конюшни, безуспешно пытаясь спрятать то, что нёс в руках: чучело с восковой головой Диппи Хичкока, шедевр Бенни.

— Эй! Держи вора! Стой, тебе говорят!

Тщедушный человек в испуге обернулся. Увидев, что его преследуют четверо решительных подростков, он взвизгнул и попытался убежать. Но болтающиеся конечности манекена запутались у него под ногами, он перелетел через чучело и грохнулся на грязный тротуар, панически подвывая. Развевающиеся