Состав тронулся так плавно, что парень не сразу заметил это. Только когда огни станции Амберсай остались позади, пульсация двигателей начала нарастать, а ритмичный стук колес участился, Зен решился посмотреть в окно. Поначалу было трудно различить хоть что-то в смешении бликов от вагонов и городских огней, проносящихся снаружи. А потом он снова разглядел дрона. Тот не отставал от поезда; из-под его лопастей вылетали всполохи искр. Дрон держался наравне с окном, направив свои фасеточные паучьи глаза, камеры и еще невесть какие приборы на Зена.
Затем поезд влетел в туннель, и Зен больше не смог разглядеть ничего, кроме собственного худого лица в отражении: широкие скулы, подрагивающие в такт движению вагона, и глаза – большие и пустые, словно рисунок на крыльях мотылька.
Состав ускорился. Шум нарастал, нарастал до тех пор, пока поезд с беззвучным ударом – вернее, антиударом, – не пролетел сквозь K-шлюз и все вокруг не стало успокаивающе фантастическим. На короткий миг Зен оказался за пределами Вселенной. Ему казалось, будто он падает, хотя падать уже было некуда – не имелось больше ни верха, ни низа. Сквозь глухие окна пробивался необычный свет – антисвет…
Еще один антиудар – и поезд вышел из очередного привычного туннеля и затормозил перед новой станцией. В этом мире стоял разгар солнечного дня, а гравитация ощущалась сильнее. Зен расслабился на сиденье и расплылся в улыбке. Он представил, как дрон с позором отступает и вылетает из амберсайского туннеля где-то в тысяче световых лет отсюда.
Глава 2
Буква «К» в слове «K-шлюз» происходит от аббревиатуры KH – Kwisatz Haderech, Квисатц Хадерах, или «сокращенный путь», если перевести на один из языков Древней Земли. Одним лишь Стражам известно, как работает эта технология. Вы садитесь в вагон, поезд проходит сквозь K-шлюз, а потом вы выходите уже на другой планете и видите, что солнце, которое светило вам всего секунду назад, превратилось в одну из крохотных точек на небе. Чтобы пролететь такое расстояние на космическом корабле, вам пришлось бы преодолеть десять тысяч лет, но К-поезд совершает такой прыжок за считаные секунды. Сквозь этот шлюз нельзя пройти пешком или проехать на автомобиле. Ни ракетам, ни пулям, ни лазерам или радиоволнам не под силу совершить такой переход. Только поезда могут путешествовать по К-трассе: старые, надежные поезда Империи, прекрасные, как барракуды, грезящие о скорости и расстояниях, странствующие из одного мира в другой.
В наши дни многие путешествуют между Галактиками столь же непринужденно, как если бы они ехали из одного района города в другой. Но Зен был из тех людей, кто еще видел в этих путешествиях магию. Этим вечером он привычно прижимался щекой к стеклу и наблюдал, как сменяются миры за окном.
Антиудар. «Таракат»: каминные трубы, изрыгающие дым, и несколько лун, зависших в небе (поезд пролетел эту станцию, не остановившись). Антиудар. «Летний Луг»: сияющие улицы за заливом; место, о котором людям вроде Зена остается только мечтать. Антиудар. «Таск»: огромные газовые планеты, чьи кольца наискось пересекают небо, словно поля гигантских шляп. На Таске тоже есть большой рынок. Может, в следующий раз Зен наведается сюда, чтобы не светить лицом на Амберсае так скоро. А может, ему стоит и вовсе на некоторое время забыть про К-трассу: и дома, в Разломе, найдется, чем поживиться.
Но парень знал, что не сможет это сделать. Его сестра Мика говорила, что Зен – обыкновенный железнодорожный фанатик, и К-трасса необходима ему как наркотик. «Может, она права», – думал Зен. Он ездил от станции к станции не только затем, чтобы поживиться интересными вещицами, а потому что ему нравилось наблюдать, как меняются виды. Он наслаждался гулом туннелей и блеском шлюзов, но больше всего любил поезда, великолепные локомотивы, не похожие друг на друга. Одни суровые, другие приветливые – все они, казалось, приходили в движение благодаря той же глубокой радости, которую испытывал сам Зен, путешествуя на них.
Локомотивам было все равно, что они тащат за собой: новенькие сверкающие вагоны или потрепанные жизнью товарные. Им было безразлично, каких пассажиров перевозить, хотя ходили слухи, что в глубине души поезда – романтики, потому что они часто приходили на помощь сбежавшим влюбленным или симпатичным воришкам. Иногда на поезд мог забраться, например, убийца или банкир, удирающий с чужими сбережениями, и тогда на следующей станции локомотив вызывал полицию или просто давал определенную команду своим паукам-ремонтникам…
Пока Зен размышлял об этом, «Межзвездный экспресс» прорвался сквозь последний шлюз, и темнота длинного туннеля сменилась светом обширного депо. Грузовые контейнеры, сложенные друг на друга, напоминали городские дома без окон. На керамической плитке замелькали холодные отражения, мимо окон пролетело название станции.
Мягкий голос объявил:
– Конечная остановка Разлом. Поезд дальше не идет.
Выходя на платформу, Зен заметил парочку пауков-ремонтников, которые обшаривали крыши состава. Он подумал, не успел ли дрон передать поезду информацию о воре, пока тот еще стоял на Амберсае. Может быть, Зена вот-вот задержат, потому что он недостаточно симпатичен или не похож на романтика. Может, поезд проникся сочувствием к ограбленной ювелирше. Шагая по платформе, Зен представлял, как многоногие роботы прыгают ему на голову и разрывают на части своими металлическими клешнями или просто валят на пол и удерживают до прихода полиции.
Но ничего такого не произошло. Он просто позволил страхам преследовать его, как это всегда делала Ма. «Я должен следить за собой», – подумал Зен. Он знал, к чему может привести излишняя мнительность. Пауки занимались своим делом: проверяли сцепления, устраняли царапины на краске, а Зен прошел через турникеты и оказался на станции посреди небольшого скопления пассажиров, между которыми сновали взад-вперед чемоданы на колесиках; судя по лицам, никому не доставляло особой радости сходить в Разломе.
Город, где жил Зен, был той еще дырой. Дома и фабрики в Разломе нагромождались, словно многоярусные контейнеры, прижимаясь к стенам каньона глубиной в милю, а располагался город на планете Ангкат, где имелась всего одна станция, поверхность которой была выскоблена бесконечными штормами. Места не хватало, поэтому здания впихивались