кормит и мучает, – разве в нем меньше всякой мерзости и грязи, чем в жерле Бро, так вас пугающем?

Кюре замолчал, но последние его слова сопровождались протяжным стоном: как всегда в конце проповеди, священник резко соединил руки, совершенно забыв о своих плохо перевязанных свежих ранах на пальцах.