Он покачал головой и ушел, не слишком веря в успех начинаний юного подопечного.
К вечеру, когда пришла долгожданная прохлада, Инени снова появился в каменоломне. Сененмут в молчании сидел у расселины, подперев голову руками. Окинув критическим взглядом стену, учитель изрек:
— Тутмос, дабы жил он вечно, и отец его Аменхотеп, да будет он благословен, были моей службой довольны. Я возводил колонны высотой до неба, я вырубил в скале гробницу на глубину вод морских, и никогда не требовалось мне гранитных плит тоньше, чем в ладонь!
— Расскажи, расскажи о гробнице Тутмоса! — пристал Сененмут.
Инени воздел руки.
— Я — хранитель царских тайн. Я ел за его столом и пил с ним вино со склонов плодородных земель. Я любил его, и он отвечал мне любовью. И никогда уста мои не выдадут последнюю тайну фараона.
— Чудные вещи рассказывают люди, — не унимался Сененмут. — Будто бы маги там плавили камень небесным огнем. Во всяком случае ни один раб со всего Верхнего Египта не участвовал в строительных работах.
Инени молчал. Но, поняв, что ученик не успокоится, пока не дождется ответа, назидательно промолвил:
— Не дело смертных совать нос в свершения богов.
— Тихо! — Сененмут вдруг прижал палец к губам. Учитель вопросительно посмотрел на него. — Инени, слышишь? Неужели нет? Послушай же!
Сквозь скалу пробивались натужные стоны вперемежку со звучной дробью, будто в серебряную чашу сыпали гальку. Сененмут отвел Инени в сторону. Звук, превращаясь в треск, стал громче, и внезапно от стены отделился ровный тонкий блок розового гранита высотой с быка.
— О Амон, Мут и Хонсу! — воскликнул Инени и хлопнул себя по ляжкам. — Кто тебя научил этому?!
— Ты, учитель, и никто иной.
— Я?
— Ну конечно! Ты сказал, что камень растет, как стволы наших деревьев. А я только сделал выводы.
Охваченные восторгом, учитель и ученик начали спускаться в долину. О, это открытие непременно перевернет все строительное дело. В будущем и строить будет легче, и постройки станут менее громоздкими.
Неожиданно дорогу им преградил посланец.
— Это ты Сененмут, сын Рамоса и Хатнефер?
— Я.
— Тутмос, царь Обеих земель, требует, чтобы ты явился в Фивы. В Азии поднялось восстание, и фараон созывает всех мужчин моложе двадцати на борьбу с племенами пустыни.
— Но я не обучен владеть оружием! — сказал опешивший Сененмут. — Как я могу сражаться с вооруженными воинами?
— Фараон прославляет твою меткость лучника! — заявил посланец, и Сененмуту показалось, что на его губах мелькнула злорадная ухмылка. Тут Сененмут понял, что у него есть не просто враг, а смертельный враг, козней которого невозможно избежать. — С первым лучом Ра барка будет ждать тебя!
Несчастному юноше только и оставалось, что ответить:
— Я буду в срок.
III
Жилище прорицателя Перу находилось за городской чертой, там, где торговцы держали свои амбары, а каменотесы занимались ремеслом прямо под открытым небом, — стало быть, не самое достойное место. Худая молва шла об этом районе еще и потому, что с наступлением темноты публичные женщины Фив устраивали здесь свидания. Тут были красотки на любой вкус: стройные газели из провинции с горящим взором и пышнотелые нубийки.
— Мин во мне, — заплетающимся языком едва выговорил хорошо набравшийся фиванец. — А в тебе? — Это означало не что иное, как «Давай позабавимся вдвоем!»
Однако закутанная в покрывало госпожа и ее пожилая спутница, не удостоив пьянчужку ответа, просто свернули с пути. Это были Хатшепсут и Сат-Ра, скрывавшие свои лица.
— Лучше бы мы позвали провидца во дворец! — шепнула царица на ухо кормилице.
— Тогда завтра даже дети от верхних порогов до дельты судачили бы об этом, будь уверена. Впрочем, мы уже пришли.
Сат-Ра толкнула калитку во внутренний двор. Утки и индюки бросились врассыпную, а им навстречу вышел худосочный человечек — провидец Перу.
— Я привела к тебе госпожу знатного происхождения, — едва слышно промолвила Сат-Ра, будто в темном дворе за ними могли шпионить невидимые соглядатаи. — Мин не обошел госпожу своей милостью и вздул ее живот. И вот теперь она спрашивает тебя, ожидать ли ей наследника.
Перу понятливо кивнул
