Мать самой королевы присутствует на коронации: разумеется, она ни за что на свете не пропустит миг своего высшего триумфа. Она занимает в процессии полагающееся ей место, возглавляя целую армию сыновей и дочерей рука об руку со своим весьма миловидным мужем, сэром Ричардом Вудвиллом, имеющим титул барона Риверса. В народе ходит шутка о том, что «нынче наступает половодье»[2]. У Риверсов на самом деле немыслимо большая семья: Елизавета – старшая дочь, а за спиной ее матери выстроились семь сестер и пятеро братьев будущей королевы. Я рассматриваю миловидного молодого Джона Вудвилла, который рядом со своей «молодой» женой кажется мальчиком, сопровождающим в свет престарелую бабушку. Его связали браком со вдовствующей герцогиней Норфолкской, моей двоюродной бабкой Кэтрин Невилл. Этот брак возмутил даже моего отца. Моя драгоценная двоюродная бабка – настоящая развалина, ей почти семьдесят лет. Некоторые люди даже сомневаются, могут ли женщины доживать до таких лет, а ее мужу, Джону Вудвиллу, всего двадцать. Моя мать говорит, что с этого момента все будет только так: если возвести на трон Англии дочь женщины, которая лишь немногим отличается от злобной ведьмы, то в стране скоро начнутся темные времена. Коронуй волчицу – и все завоют по-волчьи.
Я отрываю взгляд от морщинистого лица моей двоюродной бабки и сосредотачиваю все внимание на своей задаче. Я должна иди за Изабеллой, идущей вслед за нашей матерью, и не наступить на шлейфы их платьев. Ни в коем случае не наступать на шлейфы! Мне всего восемь лет, и я должна сделать все, что от меня зависит, чтобы справиться с заданием. Тринадцатилетняя Изабелла вздыхает, увидев, как я прячу туфли под богатый парчовый подол, чтобы исключить даже малейшую возможность ошибки. И даже Жакетта, мать королевы, мать волчицы, бросает украдкой взгляд через плечо на своих детей, чтобы убедиться в том, что я стою на положенном месте и все вокруг пребывает в идеальном порядке. Она оглядывается с таким заботливым видом, будто бы ей есть дело до моих переживаний, и, увидев меня точно там, где я должна быть, рядом с Изабеллой, стоящей за нашей матерью, она улыбается мне той же чудесной улыбкой, которой недавно одарила меня ее дочь. Затем она отворачивается и берет под руку своего миловидного мужа, чтобы следовать за дочерью в момент ее величайшего триумфа.
Миновав центр огромного зала, заполненного сотнями зрителей, встававших и громко приветствовавших появление будущей молодой королевы, мы дождались, когда все снова расселись, и я снова могла видеть тех, кто занимал самые почетные места. Не я одна не свожу глаз с прекрасной королевы – она заслуженно привлекает всеобщее внимание. У нее удивительно красивые серые глаза с восточным разрезом, а улыбаясь, она выглядит так, словно вспоминает о каком-то очень приятном секрете. Король Эдуард посадил ее рядом с собой, по правую руку, и, когда он что-то шепчет ей на ухо, она наклоняется к нему так близко, словно они вот-вот обменяются поцелуем. Такое поведение шокирует своей неуместностью, но, взглянув на мать королевы, я замечаю, что она улыбается своей дочери, словно радуясь тому, что та влюблена и счастлива. Похожа, она нисколько этого не стыдится.
Вся их семья удивительно красива, и никто не смог бы возразить, что они выглядят так, словно в них проявляется истинная красота чистейшей королевской крови. И как же их много! Шестеро из семьи Риверс, два сына от первого брака нашей новой королевы, сидящих за нашим столом, словно были королевскими отпрысками, имеющими право быть с нами наравне, и дочери графини. Я вижу, каким недовольным взглядам одаряет Изабелла четверых хорошеньких девочек Риверс: от самой младшей, Катерины Вудвилл, которой только исполнилось семь лет от роду, до самой старшей из них за нашим столом, пятнадцатилетней Марты. Всем четырем девочками обязательно найдут мужей, их обеспечат приданным и окружат всяческими милостями, только вот нынче в Англии не так уже много пресловутых мужей, приданного и милостей. Всему виной война между домами Йорков и Ланкастеров, длившаяся целых десять лет и унесшая жизни многих мужчин. Этих девочек будут сравнивать с нами, они станут нашими соперницами. Теперь нам кажется, что двор наводнили свежие лица и четкие профили, с сияющей, словно только что отчеканенная монета, кожей, звенящими смехом голосами и изысканными манерами. Как будто на нас совершило набег племя красивых молодых незнакомок, похожих на неожиданно оживших и закружившихся среди нас в танце статуй, или на спустившихся с небес певчих птиц, или на выпрыгнувших из моря прекрасных рыбок. Я поднимаю глаза на мать и вижу, как от раздражения розовеет ее лицо, словно она какая-то жена пекаря. Рядом с ней, словно ангел, светится счастьем молодая королева, ее голова, как всегда, слегка наклонена к молодому королю, ее губы чуть раскрыты, словно она готова вдохнуть его, как глоток свежего воздуха.
На этом приеме я очень волнуюсь, потому что за нашим столом по разные его стороны сидят братья короля: во главе стола Джордж, а в самом его конце – самый младший, Ричард. Мать королевы, Жакетта, одаривает всех сидящих за столом молодых людей теплой улыбкой, и я догадываюсь, что именно ей принадлежала идея усадить нас всех за один стол, чтобы нам было веселее, а присутствие Джорджа во главе стола оказывало нам особую честь. Оказавшись за одним столом сразу с двумя герцогами, членами королевского семейства, Изабелла не может усидеть на месте и извивается ужом. Она не знает даже, в какую сторону смотреть: так ей хочется им понравиться. И хуже всего то, что две старшие дочери Риверс[3], Марта и Элеонора Вудвилл, затмевают ее без малейших усилий. Они обладают утонченной семейной красотой и сияют располагающими к себе, уверенными улыбками. Изабелла излишне усердствует в своих стараниях, а я нервничаю ничуть не больше обычного, постоянно ощущая на себе пристальный взгляд матери. Вот только девочки Риверс ведут себя так, словно они попали сюда для того, чтобы отпраздновать счастливое событие, и ждут от него только радости и веселья, а не нагоняев и выговоров, поэтому ведут себя уверенно и настроены на развлечения. Разумеется, герцоги отдадут предпочтение им, а не нам. Джордж знает нас всю свою жизнь, и мы