— Не волнуйся. Им нужны наши книги, а не мы, — тихо шепнула я по-испански.

Отец кивнул. Но мой шепот услышал и молодой человек и насторожился.

— Что сказал ваш мальчик?

— Я сказал, что вы трое — ученые, — солгала я по-английски.

— Иди внутрь, querida,[2] — быстро сказал мне отец. — Простите ребенка, досточтимые лорды. Жена у меня умерла три года назад. Это подействовало на мальчика, и он… Думаю, вы понимаете. Закрывает дверь за посетителями, и на том спасибо.

— Ребенок говорит истинную правду, — учтиво возразил человек в черном. — Мы пришли вовсе не для того, чтобы причинять вам неприятности. Вам незачем бояться нас. Мы желаем лишь посмотреть ваши книги. Я — ученый, а не инквизитор. Мне действительно хотелось всего-навсего взглянуть на вашу библиотеку.

Я не ушла внутрь, а приклеилась к дверному косяку.

— Ну, почему ты сказал «трое»? — спросил человек в черном.

Отец щелкнул пальцами, выгоняя меня из типографии, однако молодой лорд сказал:

— Погодите. Пусть мальчик ответит. Это ему не повредит. Нас всего двое. Понимаешь, мальчик? Двое. А ты скольких видишь?

Я посмотрела на молодого человека, затем на его друга. И в самом деле, их было только двое. Третий, лучезарный, словно солнце, исчез, будто никогда и не появлялся.

— Сэр, я точно видел третьего человека у вас за спиной, — сказала я тому, кто постарше. — Он был там, на улице. А здесь его нет.

— Она хоть и блаженная, но девочка добрая, — сказал отец, отчаянно выпроваживая меня из помещения.

— Постойте, — запротестовал молодой человек. — Погодите. Я думал, что это мальчик. Значит, у вас не сын, а дочь? Но почему вы тогда одеваете ее как мальчика?

— И кто же был третьим? — спросил человек в черном.

Поток вопросов всерьез насторожил моего отца.

— Досточтимые лорды, позвольте ей уйти, — взмолился он. — Она всего лишь обыкновенная девочка. Даже еще не девушка. Слабый ум. На нее очень сильно подействовала смерть матери. Позвольте, я лучше покажу вам мои книги. У меня есть и манускрипты, которые могли бы вас заинтересовать. Я их тоже с удовольствием вам покажу…

— Я не прочь на них взглянуть, — сказал человек постарше. — Но вначале я хочу поговорить с вашей дочерью. Вы позволите?

Отец уступил, не смея отказывать столь важным посетителям. Человек в черном взял меня за руку и повел на середину типографского помещения. Туда падали лучи солнца из окна, освещая мое лицо. Человек осторожно коснулся моего подбородка, повернув лицо сначала в одну, затем в другую сторону.

— Каким ты видела третьего? — тихо спросил он меня.

— Весь в белом, — едва шевеля губами, ответила я. — И светился.

— Во что он был одет?

— Я видела лишь белый плащ.

— А что у него было на голове?

— Белизна. Сверкающая белизна. Больше я ничего не видела.

— Что можешь сказать про его лицо?

— Свет мешал мне рассмотреть его лицо.

— Дитя, как ты думаешь, у него было имя?

Имени я не знала, но как только человек в черном спросил, имя само сорвалось с моих губ:

— Уриэль.

Его рука под моим подбородком замерла. Человек в черном глядел на меня так, словно я была одной из отцовских книг, и он сейчас меня читал.

— Значит, Уриэль?

— Да, сэр.

— Ты раньше слышала это имя?

— Нет, сэр.

— А ты знаешь, кто такой Уриэль?

Я покачала головой.

— Я подумала, что так зовут человека, который был с вами. Но раньше этого имени я никогда не слышала. Честное слово.

— Итак, вы утверждаете, что ваша дочь — блаженная? Как понимать ваши слова? — спросил молодой человек. — Ими вы хотели скрыть ее ясновидение?

— Она говорит, что к носу придет, — упрямо твердил отец. — Детская болтовня. Такой вот недостаток. А так девочка хорошая. Она у меня каждый день в церковь ходит. Поверьте, она никого не хотела обидеть. Просто язык без костей. Наказывать ее бесполезно. Говорю вам, дурочка.

— Но почему вы одеваете ее как мальчика? — спросил молодой человек.

Мой отец беспомощно пожал плечами.

— Досточтимые лорды, времена нынче непростые. Я вез дочь из Испании во Францию, оттуда — в Нидерланды. Наконец мы очутились в Англии. А девочке нужна мать, чтобы посоветовала и подсказала. Мне было бы проще с сыном, но Господь послал мне дочь. Она путешествовала в этой одежде. Ну, и… пока все остается так, как есть. Когда она оформится в женщину, я, конечно же, позволю ей носить платья. А сейчас… С мальчиком мне легче. Она и все мои поручения выполняет, как мальчик.

— У вашей дочери дар ясновидения, — выдохнул человек в черном. — Нам есть за что благодарить Господа. Я шел сюда взглянуть на древние манускрипты, а неожиданно встретил девочку, которая видит Уриэля и знает его святое имя. — Он повернулся к моему отцу. — Есть ли у нее священные знания? Она читала что-нибудь, помимо Библии и катехизиса? Она читала ваши книги?

— Клянусь вам Богом, нет, — сказал отец, убедительным тоном произнося ложь. — Клянусь вам, досточтимый лорд, я не забиваю ей голову ученостью. Она ничего не знает. Честное слово, ничего.

Человек в черном взмахнул рукой.

— Не принижайте способностей вашей дочери и заодно не пугайте меня, — сказал он, обращаясь к нам с отцом. — Не бойтесь меня. Вы можете мне доверять. Ваша девочка обладает ясновидением. Так ведь?

— Нет, — упрямо продолжал лгать отец, выгораживая меня ради моей же безопасности. — Она — тихая, безвредная дурочка. Мой крест. Я вынужден тревожиться о ней больше, чем она того заслуживает. Будь у меня родственники, я бы отправил ее к ним. Она не стоит вашего внимания…

— Успокойтесь, — мягко улыбаясь, сказал отцу молодой человек. — Мы пришли вовсе не затем, чтобы тревожить вас. Моего спутника зовут Джон Ди, а меня — Роберт Дадли. Вам нечего нас бояться.

Услышав их имена, отец разволновался еще сильнее, и не без причины. Обаятельный молодой человек был сыном едва ли не самого могущественного в Англии человека — лорда Джона Дадли, являвшегося правой рукой английского короля! Если им понравится библиотека моего отца, его могут сделать поставщиком книг для короля, известного своей образованностью и любовью к наукам. Тогда наша жизнь неузнаваемо изменится. Но если наши книги сочтут бунтарскими, богохульными и еретическими, если усмотрят в них слишком много вопросов и всего такого, что лишь смущает умы, нас ждет тюрьма, ссылка, а то и смертная казнь.

— Сэр, вы оказали мне необычайную честь, явившись сюда. Но может, вы желаете, чтобы я принес свои книги во дворец? Здесь плохое освещение, да и условия не располагают к чтению…

Тот, кого звали Джоном Ди, по-прежнему не выпускал мой подбородок и пристально вглядывался в мое лицо.

— У меня есть толкования Библии, — скороговоркой продолжал отец. — Есть очень древние манускрипты на латыни и греческом, а также книги на других языках. Есть у меня и замечательная коллекция рисунков римских храмов с объяснением их пропорций. Есть еще какие-то