Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей

Новая книга историка Аллы Краско охватывает период, когда усадьба на Фонтанке находилась в собственности графов Шереметевых, представителей одного из самых древних русских родов. Изложение идет от владельца к владельцу, но героями книги являются не хозяева, а их служащие, которые обеспечивали жизнь легендарного Шереметевского дворца. За два века там обреталось немало вольнослужащих: архитекторы, доктора, церковнослужители, музыканты… Среди них много известных имен: профессор А. П. Куницын, сенатор И. Ф. Апрелев, князь Ф. М. Касаткин-Ростовский, архитектор Кваренги… Среди крепостных в Фонтанном доме служили целые династии управителей, конторских служащих, личных слуг… Архивные документы хранят память о многих служителях «дома его сиятельства графа Шереметева».

Задачей книги было внимательно посмотреть на людей из этого мира. Среда крепостных рождала большие таланты, лидеров и аутсайдеров, добрых и злых, приспособленцев и изгоев. Их судьбы полны событий и интересны не менее, чем у именитых современников. Два века жизни усадьбы при графах Шереметевых ушли в далекое прошлое, но сохранилось множество архивных документов. В течение почти сорока лет автор собирала уникальные исторические материалы.

В книге нет ни одного придуманного сюжета, ее основа — многие тысячи документов шереметевских архивов, и абсолютное большинство фактов сегодня публикуется впервые.

Издание адресовано краеведам, историкам и всем, кого интересует прошлое Северной столицы.

ФрагментВ 1830-х гг. население столицы насчитывало около 450 тысяч населения, из них — около 200 тысяч крестьян, большую половину которых составляли крестьяне помещичьи, в основном дворовые люди. У Яцевича есть пассаж о «подобострастной дворне», он приводит, например, отрывок из письма поэта Веневитинова о том, как его встречали дворовые люди по приезде в деревню: «Если радость написана на их лицах, то не думаю, что она жила в их сердцах…» Именно эта книга стала источником обвинения Шереметевых в нежелании отпускать своих крепостных на волю даже за выкуп, объясняя это тем, что они кичились своими рабами, особенно успешными в какой-либо деятельности, что составляло часть особого фамильного кодекса. Как правило, Яцевич опирался в своих выводах на свидетельства неких иностранцев. Прочтя главу из его книги о дворовых людях, понимаешь, откуда берутся и множатся небылицы о некоем «графе Шереметеве», который совершает абсолютно невозможные в действительности поступки по отношению к своим служителям.