Что больше всего поразило меня при наблюдении за первыми в моей жизни бонобо, так это то, какими они казались чуткими и восприимчивыми. Также я обнаружил у них некоторые привычки, меня шокировавшие. Я стал свидетелем небольшой ссоры из-за картонной коробки, в процессе которой самец и самка бегали вокруг нее и колотили друг друга кулаками, пока внезапно драка не закончилась – и вот они уже занимаются любовью! Я-то изучал шимпанзе, которые никогда так легко не переключались с драки на секс. Тогда я подумал, что такое поведение этих бонобо – аномалия или что я пропустил нечто, объясняющее столь внезапную смену настроения. Но оказалось, что подобные повадки абсолютно нормальны для этих «приматов-камасутристов».
Однако об этом я узнал гораздо позже, после того как начал работать с бонобо в зоопарке Сан-Диего. Информация о диких бонобо в течение многих лет потихоньку просачивалась из Африки, что расширяло наши знания об этих загадочных родственниках человека. Бонобо – уроженцы относительно небольшой области, величиной примерно с Англию, в Демократической республике Конго (бывшем Заире), где они обитают в густых дождевых, часто заболоченных, лесах бассейна реки Конго. Когда бонобо выходят на прогалину, где полевые исследователи оставляют сахарный тростник, первыми появляются самцы. Они спешат набрать полные горсти стеблей, чтобы захватить свою долю, прежде чем явятся самки. Когда те приходят, их появление сопровождается бурным сексом всех со всеми и неизбежно заканчивается присвоением лучшей пищи старшими матриархами. То же самое верно и для групп бонобо, живущих в зоопарках, которыми я занимался: ими неизменно управляет старшая самка. Это удивительно, учитывая, что самцы и самки бонобо различаются по размерам примерно так же, как люди, и средний вес самки составляет всего 85 % от среднего веса самца. Кроме того, у самцов бонобо есть острые клыки, а у самок – нет.
Так как же самкам удается удерживать власть? Ответ – солидарность. Возьмем, например, Вернона, самца бонобо из зоопарка Сан-Диего: он правил небольшой группой, в которой была всего одна самка, Лоретта, его подружка во всех смыслах. Это был единственный раз, когда я видел, чтобы группой бонобо управлял самец. В то время я считал, что это нормально – в конце концов, доминирование самцов свойственно для большинства млекопитающих. Но Лоретта была относительно юной и притом единственной самкой. Как только к группе добавили вторую, баланс сил сместился.
Первое, что сделали при встрече Лоретта и вторая самка, – занялись сексом. Такой контакт специалисты называют генитально-генитальным (или ГГ-) трением, но я также слышал куда более колоритное название: «хока-хока». Одна самка обхватила другую руками и ногами – так детеныш бонобо цепляется за материнское брюхо. Оставаясь лицом к лицу, они прижались друг к другу вульвами и клиторами и принялись тереться в быстром ритме. На лицах самок расцвели широкие ухмылки, и они громко вскрикивали, оставляя мало возможностей для сомнений, известно ли человекообразным обезьянам сексуальное наслаждение.
Секс между Лореттой и ее новой подружкой становился все более частым, что ознаменовало окончание власти Вернона. Несколько месяцев спустя обычной картиной во время кормления стали самки, занимающиеся сексом, а потом вместе забирающие всю еду. Единственным способом для Вернона получить хоть какую-то пищу стали мольбы с протянутой рукой. Это также типично и для диких бонобо, где самки контролируют пищевые ресурсы.
По сравнению с шимпанзе, ориентированными на доминирование самцов, любвеобильные и мирные бонобо, среди которых главенствуют самки, позволяют взглянуть на предков человека под новым углом. Поведение бонобо едва ли соответствует широко распространенному образу наших прародителей как бородатых пещерных людей, волокущих своих женщин за волосы. Не то чтобы все было обязательно по-другому, но полезно прояснить, что мы на самом деле знаем об их образе жизни, а чего не знаем. Поведение не сохраняется в окаменелостях. Вот почему гипотезы о доисторическом периоде человечества зачастую основываются на том, что нам известно о других приматах. Их поведение очерчивает спектр возможного для наших предков поведения. И чем больше мы узнаем о бонобо, тем шире становится этот спектр.
Маменькины сынки
Не так давно я провел обычный день в зоопарке Сан-Диего с двумя старыми друзьями, Гейлом Фоландом и Майком Хэммондом: оба они ветераны в деле содержания и воспитания человекообразных обезьян. Эта работа подходит далеко не каждому. Невозможно заниматься высшими обезьянами со всеми их потребностями и реакциями, не задействуя тот же самый эмоциональный источник, каким мы пользуемся при общении с близкими нам представителями человеческого рода. Смотрителям, которые не воспринимают обезьян всерьез, никогда не удастся поладить с ними, а те, кто относится к ним слишком серьезно, попадут в паутину интриг, провокаций и эмоционального шантажа, пронизывающую любую группу человекообразных обезьян.
Выбрав участок подальше от посетителей, мы стояли, облокотившись на перила, над просторным, заросшим травой вольером. В воздухе чувствовался особый едкий запах горилл. С утра пораньше Гейл привел в этот вольер пятилетнюю самку по имени Азизи, которую сам вырастил. Азизи оказалась в группе с новым самцом, Полом Донном, здоровенным типом, который сейчас сидел, прислонившись к стене. Иногда он пробегал по вольеру, колотя себя в грудь, чтобы произвести впечатление на группу самок, которыми правил – или, по крайней мере, хотел бы править. Самки горилл, особенно старшие, с этим были не согласны: иногда они собирались все вместе и гоняли Пола Донна по вольеру – чтобы «держать в узде», как говорит Гейл. Но в данный момент Пол Донн был спокоен, и мы видели, как Азизи придвигалась к нему все ближе и ближе. Самец делал вид, что не замечает этого, дипломатично рассматривая пальцы на собственных ногах и не глядя прямо на нервничающую девочку-гориллу. Всякий раз, придвигаясь чуть ближе, Азизи поднимала глаза на Гейла – своего приемного родителя. Она встречалась с ним взглядом – Гейл кивал и произносил что-нибудь вроде «давай, не бойся». Легко ему было так говорить! Пол Донн весил, пожалуй, раз в пять больше Азизи – и все это сплошные мускулы. Но