— Двадцать.

— Прекрасно. Дай ты мне меньше, я бы обиделась.

— Почему?

— Да потому, что не хочу, чтобы меня считали ребенком.

— Конечно же, ты не ребенок. Конечно, нет, иначе что бы мне здесь делать?

— А ты пока ничего и не делаешь. Только вопросы задаешь, интересно почему?

— Просто, чтобы узнать тебя, познакомиться.

— А потом? Допустим, ты познакомишься со мной и узнаешь, что я внучка Мам, тебе–то что от этого?

— Хотя бы то, что я буду знать, что ты внучка Мам и что именно твою бабушку я назвал, старухой.

— А разве она станет моложе, раз ты теперь знаешь, что я ее внучка?

— Это уж совсем другое дело.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Хочу сказать, что теперь я к ней отношусь по–другому. Она стала вроде бы и моей бабушкой.

— Над кем это ты смеешься?

— Да над самим собой, за то, что неуважительно отношусь к пожилым людям.

— По–моему, она первая неуважительно отнеслась к тебе, назвала тебя вором, даже не поинтересовавшись, есть ли у тебя деньги или нет.

— Можно иметь полные карманы денег и все–таки быть вором, разве ты этого не знаешь?

— И воровать гребни на рынке?

— Гребни из слоновой кости, почему бы и нет?

— Да ну тебя, я вижу, ты и впрямь надо мной смеешься.

— Почему?

— Ты же прекрасно знаешь, что гребни, которые мы выдаем за костяные, никакого отношения к слонам не имеют. Некоторые из них действительно сделаны из кости и так похожи на слоновые, что мы спокойно уверяем покупателей, будто они настоящие.

— Знаю, знаю.

— Тогда ты и вправду смеешься надо мной, да?

— Нисколько. Торговля — это всего–навсего заключение сделок, ну соглашение, что ли.

— Как это так?

— Сейчас я тебе объясню: вот подхожу я к тебе и прошу показать мне гребень из слоновой кости. Ты мне даешь гребень и говоришь, что он из слоновой кости. Я соглашаюсь, плачу тебе деньги. Но кто может сказать, что гребень стоит именно столько, сколько ты за него просишь?

— Раз ты платишь значит, ты со мной согласен.

— Вот об этом–то я и говорю: тут дело идет о нашем с тобой согласии, а это и называется соглашением. В самом деле, я мог бы и не взять у тебя гребень и тогда…

— Если ты будешь ходить на рынок и ничего не покупать, чем же мы станем жить?

— Насколько мне известно, покупателей у вас много.

— Конечно, но и торговок целая куча.

— Верно, и я давно удивляюсь, как это вам, рыночным торговкам, удается выкручиваться?

— Иногда удачно…

— Когда попадаются такие простофили, как я.

— Вот глупый–то! Я говорю, иногда удачно, а иногда и не очень.

— Но совсем уж плохо никогда не бывает, знаю, знаю.

— Что это ты знаешь?

— А то, что кое–кто из вас настоящие богачки.

— Так все думают. А вот ты можешь назвать мне хоть несколько рыночных торговок из Аккры, по–настоящему богатых?

— Адима. Разве Адима не богатая женщина?

— Богатая? Только потому, что у нее несколько такси?

— А разве это не богатство?

— Подумаешь, две или три машины! Ты мог бы иметь столько же, если бы захотел.

— Стало быть, по–твоему, я богат? Запомни, нельзя считать в чужом кармане, не зная, что там есть на самом деле.

— Это ты считаешь в чужом кармане, если говоришь, что Адима богатая. А ты знаешь, что у нее дома творится?

— Нет, но ты тоже только и делаешь, что считаешь. По–твоему, у нее всего два или три такси, хотя всем в городе известно, что у нее их по крайней мере тридцать. Посмотри сама, уже при нас проехало больше трех такси, на которых красуется слово «Адима». Не обман же это!

— Пускай будет по–твоему, но не все же рыночные торговки такие, как Адима. Возьми, например, мою бабушку. Вот уже больше двадцати лет она каждый, день ходит на рынок. И всего несколько лет‚ как перестала ходить и в воскресенье, да и то из–за последнего приступа ревматизма. Она много работает, уж ты мне поверь, очень много. И все–таки ничего у нее нет. То есть она вовсе не богатая.

— Богатая, богатая… а кто может с уверенностью сказать, с чего начинается богатство? Это совсем не то, что бедность. Бедного человека сразу видно. Но…]

— …И богатство тоже, богачу незачем терять зря время на рынке, продавая всякую ерунду. Богатство… Да если бы я или бабушка были богаты, можешь быть уверен, меня бы здесь сейчас не было и ты бы не разговаривал со мной.

— Потому что ты считала бы, что я тебя недостоин. Так и человека недолго обидеть.

— Да нет, ты меня просто не понял. Я хочу сказать, что если бы я была богатая, то ни за что не стала бы торговать на рынке. И тогда я, может, встретила бы тебя где–нибудь в другом месте.

— Как знать. Вообще–то люди всегда встречаются друг с другом случайно. .

— Значит, сегодня ты пришел сюда случайно?

— Сегодня, конечно, нет, зачем мне врать? Я пришел с определенной целью. Чтобы посмотреть на тебя, хотя бы издалека. Но мне повезло: я могу говорить с тобой и видеть тебя так близко. А в тот день, когда я тебя еще не знал, я, конечно, зашел сюда случайно.

— Не выдумывай и не говори наперекор! И сегодня тебе тоже случайно удалось со мной встретиться, ведь ты пришел как раз в тот день, когда бабушки на рынке нет. И ты прекрасно знаешь, что, не захворай сегодня, она была бы наверняка здесь, и мы бы не встретились.

— Очень жаль, что она больна, но почему бы, интересно знать, ее присутствие помешало мне поговорить с тобой?

— Почему, почему… неужели не понимаешь, что бабушке ты не очень–то пришелся по душе, а вернее, вовсе не пришелся, видать, ты просто дурачок, хотя и выглядишь умным.

— Ты считаешь, что я выгляжу умным? И тебе я нравлюсь, да?

— С чего ты это взял? Зря чепуху мелешь. И вопросы у тебя какие–то глупые.

— Как же мне иначе узнать, почему я, по твоим словам, пришелся не по душе твоей бабушке?

— Если хочешь знать, вот что она мне сказала…

— Когда?

— Не перебивай! Вот что она мне сказала на следующий день после того, как ты обозвал ее старухой… или как там еще?

— Никак, просто старухой. И почему она так разозлилась, до сих пор не могу понять.

— Не перебивай! На следующий день после того, как бабушка отчитала меня за то, что я завожу на рынке случайные