– Добро пожаловать в Город Павлинов двадцать первого века, – провозгласила Джиа.
Мимо снова проплыл Ник.
– Что он рисует? – полюбопытствовал Джек.
– Он не рисует. Ник – мастер перформанса. Под псевдонимом Гарри Адамский.
– Замечательно. – Джек ненавидел перформанс. – В чем это заключается?
Джиа прикусила верхнюю губу.
– По его выражению, художественное испражнение. Можно сказать, абсолютно интимная форма скульптуры... м-м-м... и на этом покончим.
Он уставился на нее. Неужели...
– Ох, черт. В самом деле?
Она кивнула.
– Господи! – не сдержавшись, воскликнул Джек. – Осталось на свете хоть что-нибудь, не объявленное искусством? Искусство войны, искусство торговли, искусство чистки ботинок, бывший представитель высокого искусства Принц...
– По-моему, он опять называется Принцем.
– ...искусство ремонта мотоциклов. Мажешь себя шоколадом – искусство, вешаешь унитаз на стенку – искусство...
– Хорошо, успокойся. Я надеялась, вечер в гостях поднимет тебе настроение. Возвращайся к жизни. В последнее время ты только ешь, спишь и смотришь кино. Ничего не делаешь, не работаешь, никому даже не перезваниваешь. Кейт наверняка не хотела бы, чтобы ты до конца дней хандрил.
Он отвел глаза, признавая ее правоту, увидел направлявшуюся в их сторону гибкую тоненькую блондинку лет двадцати пяти, с бокалом для мартини в руках, наполненным красноватой жидкостью, кажется «Космо». Низ короткой, полосатой, как зебра, блузки не доходил до верха облегающей леопардовой мини-юбки. В пупке между ними поблескивал крупный бриллиант.
– Может, пупок проколоть? – задумался Джек.
– Отлично, только мне на глаза не показывайся, пока живот не побреешь.
– Или в язык колечко продеть?
Джиа на него покосилась со сладострастной улыбкой.
– Вот это уже интересно. – Она подняла глаза на блондинку. – Ох, вот и Джуни Мун, почетная гостья.
– Имя настоящее?
– Не уверена. Но сколько я ее знаю, она так представляется. Пробивалась наряду со всеми, а в прошлом году Натан Лейн купил одну ее абстрактную картину, начал расхваливать. Теперь она жутко модная.
– Сколько стоят оригинальные произведения Джуни Мун?
– От двадцати тысяч и выше.
Джек прищурился:
– Двадцать штук? Хорошая художница?
– Между модной и хорошей большая разница, хотя ее работы мне нравятся. Уникальное сочетание жара и холода. Смесь Де Кунинга с Мондрианом, если можно себе такое представить.
Невозможно, не помня ни одной картины ни того ни другого художника.
– Кажется, ты за нее рада.
– И правда. Хорошая девочка. Я почти на десяток лет старше, и она в последние годы взяла меня как бы в приемные матери. Пару раз в неделю звонит поболтать, посоветоваться.
– Ничуть не завидуешь ее успеху?
– Ни капельки. Не скажу, конечно, будто не хотела бы такой удачи, но если кому-то должно повезти, то хорошо, что Джуни. У глупышки есть талант, и я ее люблю.
Тут вся Джиа. Попечительница без капли ревности. За это среди многого прочего он ее любит. Впрочем, даже если это ничуть ее не задевало, Джек раздраженно смотрел на дерьмо, вывешенное в галереях, на выставках, куда она его постоянно таскает, когда ее собственные холсты пылятся в мастерской.
– Спорю, ее работы гораздо хуже твоих.
– Мои совсем другие.
Джиа зарабатывала на жизнь коммерческим искусством, занималась рекламой, за долгие годы заработала среди художественных редакторов городских издательств репутацию талантливой и обязательной художницы. На прошлой неделе водила его к «Барнсу и Ноблу», показав пяток своих твердых и мягких обложек.
Симпатичные картинки не имели ничего общего с написанными для себя картинами, которые очень нравились Джеку. Он не сильно разбирался в искусстве, но кое-чего нахватался, сопровождая Джиа в походах по выставкам и музеям. Ее городские пейзажи с крышами напоминают работы Эдварда Хоппера – одного из немногих художников, привлекших его внимание.
Джуни втиснулась на диван рядом с Джиа, расплескав свой напиток. Веки, подкрашенные голубыми тенями, слегка опустились. Сколько ж для этого надо принять?
– Привет.
Она чмокнула Джиа в щеку, та представила ее Джеку, они пожали друг другу руки. Джуни тоже явно пребывала в унынии.
Джиа локтем ее подтолкнула:
– Чего куксишься? В твою честь праздник.
– Угу, поскорей надо праздновать. – Джуни хлебнула коктейля «Космополитен». – Пятнадцать минут скоро кончатся.
– Что это значит?
– Пропал мой счастливый браслет. Только он приносил мне успех.
– Думаете, украли? – спросил Джек, оглядывая ее запястья и руки гостей вечеринки. Ревнивцев тут наверняка немало. – Когда вы его видели в последний раз?
– Во вторник. Помню, сняла, закончив картину... приняла душ, пошла по магазинам... Назавтра хотела надеть перед новой работой и не нашла.
– Что-нибудь еще пропало? – расспрашивал он.
– Ничего. – Джуни залпом осушила бокал. – Браслет гроша не стоит. Старая рухлядь из лавки старьевщика. Кустарный – усыпан шариками из кошачьего глаза, представьте, – а мне почему-то понравился. Как только я его надела, возник спрос на картины... Благодаря браслету.
– Да ну? – хмыкнул Джек. Догадываясь о дальнейшем, Джиа попробовала остановить его, ущипнув за ляжку, но он все-таки договорил: – Не таланту?
Джуни тряхнула головой, пожала плечами:
– Я же стиль не меняла, а как только стала работать в браслете, первую написанную картину купил Натан Лейн. Дальше больше. Браслет принес удачу. Обязательно надо его найти.
– Ты хорошо искала? – спросила Джиа.
– Все перевернула вверх дном. Завтра получу профессиональную помощь.
– Ищейки-бладхаунда? – уточнил Джек, заслужив новый щипок.
– Нет, ясновидящего. – Джуни нервно хихикнула. – То есть медиума.
Ляжку прихватило клещами – пришлось принять во внимание.
– Наверняка поможет.
– Конечно! Он просто изумительный! Ради Ифа-сена я месяца два назад бросила своего старого предсказателя и ни разу не пожалела. Потрясающий тип!
– Что за Ифасен? – Джек знал, по крайней мере по слухам, почти всех основных игроков на местном поле спиритического бизнеса, но это имя ничего ему не говорило.
– Недавно появился. Только что переехал в Асторию[1]. Боже, как я не сообразила! Это же совсем рядом! Может, прямо сейчас удастся увидеться...
– Уже довольно поздно, – заметила Джиа.
– Дело срочное! Он должен меня принять.
Она вытащила сотовый телефон, вызвала записанный в памяти номер, послушала и захлопнула крышку.
– Черт возьми! Автоответчик... Ну, все равно поеду. – Встала с дивана, шагнула вперед, пошатнулась. – Поймаю такси.
Джиа перевела озабоченный взгляд с Джека на девушку:
– Здесь такси ни за что не поймаешь.
Джуни усмехнулась, задрав мини-юбку до самого верха бедра.
– Найду. Как та самая... в том самом фильме... ну, как его...
– "Это случилось однажды ночью" с Клодет Кольбер, – автоматически подсказал Джек, гадая, когда в столь поздний час в районе бывшего Бруклинского армейского сборного пункта в последний раз появлялось такси. – Причем кто-нибудь непременно подумает, что вам нужна не просто машина. Давайте по телефону закажем.
– Никогда не приедет, – буркнула Джуни, направившись к выходу.
Джиа вновь озабоченно посмотрела на Джека:
– Нельзя ее отпускать в таком состоянии...
– Она взрослая женщина.
– Это только так кажется. Слушай...
Она склонила голову набок, глядя на него круглыми глазами девочки-скаута, продающей печенье. Отказывать ей всегда трудно, а при таком взгляде...
– Ну ладно. – Он покорно поднялся, протянул руку, поднял Джиа с дивана. По правде сказать, обрадовался возможности