– Мой отец? В темное дело? Да ведь он настоящий...
Джек старался припомнить известную безупречно честную и законопослушную личность и потерпел поражение. Наверняка существует такая, просто не приходит на память.
– ...настоящий Каспар Милктост...[20]
Судя по физиономии, Эрнандес ровно ничего не понял.
– ...нормальный простой обыватель, который занимается собственным делом и ни во что не впутывается. Мой отец не рискует. – Назвать его робким было бы несправедливо. Заняв позицию, он ее отстаивал, как бульдог. – Почти всю жизнь прожил в Джерси, милях в пятидесяти от Атлантик-Сити, и, по-моему, за все это время ни разу не зашел в казино. Глупо думать, будто он впутался хоть в сколько-нибудь преступное дело.
– Не обязательно в преступное, – пожал плечами Эрнандес. – Может, спутался с женой крутого парня, или...
Джек вскинул руки:
– Обождите. Стойте. Только не он. Уверяю, это невозможно.
Эрнандес пристально посмотрел на него.
Так-так. Начинается.
– Вы живете поблизости?
– Нет, по-прежнему в Джерси. – Где живет Тайлески? Попробуй заучи адреса каждого псевдонима... Сведения стремительно пронеслись в голове. – В Хобокене.
– Часто видитесь с отцом? Сколько раз в году его навещаете?
– Он здесь живет недолго. Меньше года.
– Ну?
– И я к нему впервые приехал.
– Часто беседовали?
– Гм... нет.
– Значит, фактически малознакомы со здешним образом жизни отца.
Джек вздохнул. Снова здорово.
– Пожалуй. Но знаю, что он не преступник, не лжец, не допускает таких людей в свою жизнь.
Что еще мне известно? – задумался он. Что знаешь о любом человеке, даже о том, кто тебя вырастил, кроме его поступков, рассказов о себе?
Вспомнились слова Ани: поверь, малыш, ты многого не знаешь о своем отце.
В тот момент он не обратил на них особого внимания, а теперь, когда папа стал жертвой наезда, второй участник которого скрылся...
– Скажем, он попал в аварию на пути неизвестно куда... – Джек обратился к Аните: – Вы говорите, о происшествии сообщили по телефону?
– Так сказано в протоколе, – кивнула она.
– Значит, был свидетель.
– Очевидное заключение, но... – Мачо Эрнандес заколебался. Почти незаметно.
– Что «но»?
– Ну, я добирался до перекрестка почти двадцать минут... Когда приехал, на месте происшествия была одна машина вашего отца, словно авария только что произошла. Автомобиль стоял поперек Пембертон-роуд. Судя по следам, я понял, что ваш отец ехал на запад по Пембертон. Там у Южной дороги знак «стоп». Похоже, его сбили почти посреди перекрестка. Может, не обратил внимания, может, проехал на знак, может, плохо себя почувствовал. Скажу лишь, его кто-то так крепко стукнул, что автомобиль развернуло на девяносто градусов, а к моему приезду никого больше не было рядом.
– Кто звонил? – спросил Джек. – Мужчина, женщина?
– Тони, дежурный сержант, принимал сообщение. Я спрашивал, но он точно не понял. Очень быстро прошептали: «Серьезная авария на перекрестке Пембертон и Южной. Поторопитесь». И все.
– Установили номер?
Эрнандес взглянул на Аниту.
– Тоже ничего не дает. Звонили из таксофона у «Пабликса».
– Что такое «Пабликс»?
– "Уинн-Дикси"[21].
– Прошу прощения. – На каком языке они тут говорят? – Я с севера, и пока...
– "Пабликс" – сеть здешних продовольственных магазинов, – объяснила Анита.
– Ясно. Где этот самый «Пабликс»?
– В трех кварталах оттуда.
– Что? Как же так? Это ведь...
– Невозможно? – договорил Эрнандес. – Не совсем. Допустим, водитель второй машины совершил что-то противозаконное и поэтому уехал. Допустим, его мучила совесть, он позвонил приятелю, попросил уведомить полицию из автомата, чтоб мы его не опознали.
– Остается благодарить Бога за совесть, – заметила Анита.
– Аминь, – кивнул Эрнандес. – Одно скажу: хорошо, что нас предупредили, иначе ваш отец был бы трупом.
15
Джек лихорадочно думал, ведя машину в южный конец города.
Сообщив Эрнандесу, где он остановился, пообещав не уезжать без предупреждения – на случай, если у копов возникнут вопросы, – он покинул участок в каком-то тумане. Но все-таки расспросил, как отыскать стоянку, на которую отбуксировали машину отца.
Водитель второй машины чуть его не убил, однако оказался добрым самаритянином и уведомил копов. Смесь невезения и удачи.
И еще остается серьезный вопрос: что папа делал в такое время в болотах?
К тому времени, как он доехал до южной окраины города, почти стемнело. Следуя указаниям Эрнандеса, миновал старый известняковый карьер, стоянку для трейлеров, за которой находилась эвакуационная стоянка Джейсона, предназначенная для разбитых и старых машин.
Она была закрыта. Можно перелезть через сетчатую ограду, но не хочется рисковать встречей со сторожевым псом, поэтому Джек побрел вокруг, разглядывая разбитые машины.
В протоколе записано – как же иначе? – серебристый «меркьюри-гранд-маркиз», неофициальный символ штата Флорида, и указан номер. Автомобиль нашелся у ворот. Джек вцепился в ограду, вгляделся. Бампера нет, от правого переднего крыла осталось одно воспоминание, ветровое стекло – сплошная паутина – вдавлено внутрь, двигатель скошен влево.
Он что, с танком столкнулся?
Пальцы со скрежетом впились в железную сетку. Кто это сделал и скрылся? Может быть, папа о чем-то задумался, не заметил знак «стоп»? Хорошо, предположим, что он виноват. Тем не менее куда другой-то несся, черт побери?
16
В животе начинало бурчать, когда Джек покидал стоянку Джейсона. Он сообразил, что ничего не ел после сандвича с крабами у Джоуни. Заметил по пути «Тако-Белл»[22], остановился, съел пару буррито[23], запил «Маунтин Дью».
Перекусив и продолжив путь, решил завернуть в больницу по дороге к Южным Вратам, еще разок взглянуть на отца.
На третьем этаже столкнулся с доктором Хуэртой, вышедшей из палаты в сопровождении рыжеволосой женщины. На красочной именной табличке последней значилось: «К. Мортенсон, медсестра».
– Как он? Состояние не изменилось?
Доктор Хуэрта покачала головой, откинула непослушную прядь волос. Вид у нее был усталый.
– По-прежнему семь баллов. Не лучше, но и, слава богу, не хуже.
Пожалуй, хорошо. Впрочем, он заехал не просто повидать отца.
– Где его личные вещи?
– Вещи?
– Ну, знаете, одежда, бумажник, какие-нибудь документы...
Доктор Хуэрта взглянула на сестру Мортенсон, и та сказала:
– Заперты в шкафу в дежурке. Сейчас принесу.
Доктор Хуэрта двинулась дальше, Джек вошел в отцовскую палату. Остановился у койки, глядя, как он дышит, чувствуя себя бессильным, растерянным. Все неправильно. Папа должен сидеть у Ани, выпивать, играть в маджонг, а не лежать без сознания с воткнутыми в тело трубками.
Пришла Мортенсон с планшеткой и пластиковым прозрачным пакетом.
– Вы должны расписаться, – сказала она и, пока Джек царапал на листке неразборчивую подпись, добавила: – Одежду нельзя было хранить. Понимаете, она залита кровью.
– Но из карманов все предварительно вынули, правда?
– Наверно, это сделали в «Скорой», задолго до того, как его доставили к нам.
Джек вернул ей планшетку, взял пакет. Вещей оказалось немного: бумажник, часы, ключи, мелочь примерно на доллар.
После ухода сестры он заглянул в бумажник: кредитки «Америкэн экспресс» и «Мастер-кард», пенсионная карточка, карточка Ассоциации спортсменов-любителей, карточка «Костко»[24], семьдесят с чем-то долларов, пара ресторанных счетов.
Бросил все это обратно в мешок. На что он надеялся? На шифрованную записку? На клочок бумаги с поспешно нацарапанным адресом?
Насмотрелся детективных фильмов.
Может быть, нет ничего загадочного. Просто несчастный случай. Может, папа решил проехаться, очутился