Спустил ноги с кровати, и ступни утонули в медвежьей шкуре на полу. После того, как в цирке привык спать в крытой повозке с другими бойцами, тут раздолье, хоть замок и небольшой. К тому же теперь он сам себе хозяин.
За окном раздался звонкий смех Брестиды. Раскатисто загоготал Тарнат. Страг поморщился – опять гном ржет над его розами. Амазонка, как и любая женщина, цветы любит, но бабник-гном любую рассмешит дурацкими шутками.
Страг подошел к широкому, хоть быка зажаривай, камину у стены, где сушится после вчерашнего ливня одежда. Остывшие за ночь угли лежат под слоем серого пепла.
Он натянул рубаху, влез в кожаные штаны. Куртку брать не стал. Машинально забросил за плечи перевязь с секирой, вдел руки в лямки. Пальцы пробежались по ремням, затягивая туже.
Плеснул в лицо воды из ушата, в кожу впились бодрящие ледяные иголки.
Он выпрямился и потянул носом. В ноздри ударил густой аромат розовых кустов, что с утра благоухают особенно сильно.
– Черт бы побрал этих крылатых девчонок, – выругался Страг, – намечтали мне этот бабский цветник. Выполоть что ли…
Он выглянул из окна и окинул критичным взглядом заросли кустов, что прямо под окнами первого яруса. Пару секунд кривился, потом покачал головой.
– Нет, – проговорил он задумчиво. – Обидятся. Лучше подговорить ворга, пусть вытопчет.
Он быстро вытер лицо жестким полотенцем.
Едва спустился по винтовой лестнице и распахнул дверь на улицу, навстречу ветерок бросил сладковатый аромат цветов. Поединщик задержал на них взгляд. Крупные распустившиеся бутоны, изящные, с красиво завернутыми лепестками, словно из нежной глины вылепил умелый скульптор.
Поодаль в окружении других Резиденций возвышается Зал Советов. Бирюзовый купол и стены сияют на солнце, словно океанские волны вздыбились и так и застыли, образовав это прекрасное строение.
В животе квакнуло. Подумав, он направился в "Лихой молот", что сразу позади шахты Тарната.
Перед глазами уже в мыслях плавает солидный ломоть мяса, жареный с луком и специями, от которых язык начинает приятно жечь. Он уже чувствует умопомрачительный запах, слышит шипение сока на углях.
Мимо потянулся лесок воргов. Там на ветерке шелестят листья, на прогалине виден холмик землянки Лотера. Среди деревьев то здесь, то там виднеются землянки сородичей. Но ни одного полузверя не видно. Лотер вообще любит умчаться куда-нибудь спозаранку.
Едва Страг миновал лесок, как за спиной раздались нарочито громкие шаги.
Поединщик сжал в кулаке шарики, которые вращал, развернулся, готовый бросить кулак вперед.
Перед ним стоит птеринг. Весь в перьях, все лицо, даже щеки заросли пухом, за исключением подбородка. На нем легкий плащ, прикрывает перья по всему телу, на ногах сапоги.
– Керкегор, – сказал он с укором, – ты чего подкрадываешься?
– Приветствую тебя, Страг, – прокаркал Хранитель и посмотрел на его сжатый, занесенный для удара кулак. – Расслабься. Никто в Цитадели не желает тебе зла.
– Осторожность не помешает, – парировал поединщик, – мы тут все пока притираемся да присматриваемся. Хоть все и улыбаемся до ушей, будто вот прям уже закадычные друзья.
Они двинулись рядом дальше. Птеринг возвышается над человеком на полголовы, но Страг широк в плечах и выглядит внушительно.
– Ты более скрытен, чем остальные, – заметил Керкегор. – Но, возможно, ты прав.
Они прошли между башней Теонарда и деревом Каонэль с яркой, разноцветной листвой. По высоте оно не уступает башне Главы Совета, а то и выше. А засчет широкой, уходящей в разные стороны кроны вообще кажется громадным.
Из дерева донеслись обрывки голосов и смех. Страг узнал голоса Эвриалы и Каонэль, да еще молоденький ярый голос Аэлло. Гарпия что-то возмущенно доказывает подругам.
– У меня к тебе дело, – продолжал Керкегор каркающим голосом, – возможно, после этого доверие между нами станет крепче.
Циркач посмотрел на собеседника вопросительно, но в зеленых, как болотная тина, глазах промелькнула ирония.
– Что за дело у птеринга к человеку?
– Вокруг нас скрытно формируются союзы, если ты не заметил, – сказал тот, – одни Хранители вступают с другими…
– Это ты про Теонарда и амазонок? – перебил он. – Ну их связь еще не доказана, это только Эвриала намеки разбрасывает.
Страг почесал лохматую голову и добавил:
– Да и потом, они ж не дети. Вон у тебя, например, восемь жен. А Теонарда единственная подруга бросила. Он как про твой гарем узнал, весь извелся от зависти…
Керкегор ответил надменным взглядом.
– У птеринга восемь жен – это норма и почет, – сказал он гордо. – У людей – позор, как я слышал. Но это неважно. Я предлагаю союз. Ты помогаешь продвигать на Совете мои идеи. Я – буду голосовать за твои.
Страг посмотрел в его птичьи глаза в обрамлении нежного белого пуха. Едва заметно прищурился – трудно понять намерения этих нелюдей. Птеринги вообще существа необычные. Этакая помесь людей и птиц.
Ярко-красный, еще ярче, чем у Гнура, мясистый гребень на голове так и режет взор. Глаза посажены так, что видит все и перед собой, и с боков. Идеальный обзор для боя. Страг помнил, что птеринг отлично показал себя в сражении с кочевниками, когда отбивали у них эти земли.
На секунду вновь ворвались мысли о жареном мясе, вон и таверна уже близко, невысокое строение из камней виднеется среди деревьев. Из трубы вьется дым, циркач уже чувствует запах готовящейся на огне еды.
В животе снова квакнуло, только теперь там будто заливается целый лягушачий хор.
Усилием воли Страг одернул себя и повернулся к птерингу.
– А если наши идеи будут противоречить друг другу? – спросил он.
Циркач ощутил порыв снять с пояса метательный нож, чтобы нагляднее продемонстрировать весомость своего возражения. Но удержался, вместо этого повел широкими плечами, как бы напоминая, что там секира, и пользоваться ей умеет.
– Пока что наши интересы не расходятся, – напомнил Керкегор. – Наши расы не враждуют. Люди – не гоблины, вы намного умнее и дальновиднее! Не то, что эти жалкие человекоподобные жабы! Уверен, мы сможем сотрудничать к взаимной выгоде!
– Надо подумать, – кивнул поединщик, и они двинулись дальше.
Резиденции остались позади. До таверны всего ничего, дверь гостеприимно распахнута, над ней корявая надпись "Лихой молот". Оттуда доносится хриплое пение. Затем раздался взрыв хохота и грохот – кто-то начал ломать мебель. Страг решил, что об голову смеявшегося.
Из таверны вышла усталая гномиха в испачканном переднике. Завидев приближающегося птеринга, сплюнула и снова скрылась в недрах каменного дома.
На птичьем лице Керкегора отразилась брезгливость.
– Так ты…сюда направлялся?
– Ну да, – кивнул Страг, – я как-то привык завтракать по утрам. Хочешь со мной?
Птеринг высокомерно покачал головой,