Он вздохнул, подошел к окну, в него тоже отчетливее видно черный столб антисфироты, больше похожий на ужасающую стену, хотя на самом деле это тончайшая нить, помогающая удерживать созданным Творцом мир в материальном воплощении.
Вообще-то можно видеть этот черный столб и сквозь все перекрытия здания, но для этого нужно сосредотачиваться, а сейчас лучше концентрироваться на другом.
На всякий случай сел в кресло, расслабил мышцы и закрыл глаза. Ни Макрон, ни Кезим в нем вроде бы не против, чтобы он усилился, все чувства притихли, выжидают, а он начал представлять, как чайная ложечка, которую оставил на краю стола, медленно переползает на несколько сантиметров в сторону.
Жар сперва хлынул в голову, растекся по всему телу, а когда начали зудеть кончики пальцев на ногах, он распахнул глаза.
Ложечки на прежнем месте не оказалось. Не нашлось и на другом конце стола, как и вообще на столе.
Он вскочил, пометался по комнате, на всякий случай выглянул в другую, но и там не видно.
Мелькнула мысль, что она вообще при его неуклюжести может оказаться по ту сторону стены в квартире соседа, где либо останется незамеченной, либо вызовет вопросы.
Попробовал еще раз, положив на то же место вторую ложечку, на этот раз глаза не закрывал. С минуту ничего не происходило, а жар в теле то усиливался, то опадал, наконец ложечка изогнулась, по всей ее длине пошел серебряный пар, и она за две-три секунды испарилась, как льдинка на горячей сковороде.
Михаил с облегчением вздохнул. Потерю двух ложек Азазель переживет. Хуже, если бы обнаружились в чужой квартире или торчащей там из стены.
Зато какое приятное ощущение безнаказанности, сейчас все эти действия, нарушающие установленные для этого вещественного мира законы, названные законами природы, наконец-то не вызывают всплеска!
Глава 2
Азазель возник на кухне в двух шагах так внезапно, что Михаил отшатнулся, спросил сварливо:
– А не опасаешься, что впрыгнешь в то же пространство, где уже я? И что тогда?
Азазель отмахнулся.
– Не бери в голову. Удаленный доступ, забыл?.. Вижу на экране смартфона, что и где в моей квартире. Только в туалете нет видеокамеры, так что там можешь мастерить бомбу или заниматься непристойностями.
– Какими непристойностями? – не понял Михаил.
Азазель подумал, двинул плечами.
– В самом деле, даже и не могу вспомнить, что в современном мире все еще считается непристойным… Ладно, я человек современный, руки не мою, а сразу за стол. Сири, что у нас на ужин?
Михаил буркнул:
– Можно подумать, за день раз пять не пообедал!
– То не считается, – сообщил Азазель. – Домашняя еда – это домашняя!.. Разве что-то с нею сравнится?.. Тем более, когда готовит Сири?
– Я стараюсь, – пискнула Сири.
– Видишь, – сказал Азазель, – жену нужно создавать самому и готовить ее под свои примитивно-пещерные вкусы и всякие там разные потребности и непотребности.
Он сел за стол, окинул Михаила оценивающе-одобрительным взглядом.
– Порозовел, даже морда стала шире. Вживайся, вживайся! Мир вообще-то хорош, несмотря даже на то, что прекрасен. Здесь говорят, и в аду жить можно, если привыкнуть. Не знают, куда тому примитивному аду до здешней преисподней!..
Дверца духовки распахнулась, Михаил счастливо зажмурился, ощутив жаркую волну одуряющих запахов жареного гуся со специями.
– Да уж, – сказал он, – из здешнего ада в шею не выгонишь в рай… Но ты, мерзавец… доволен, все по твоему плану?
– По какому? – спросил Азазель в подчеркнутом изумлении. Брови приподнялись. – Я артистическая натура, какие у меня могут быть планы? По волнам, по морям, сегодня здесь, завтра там, куда ветер дует, туда и лечу… Я человек непредсказуемый, чем и горжусь!
Он вытащил на поддоне коричневую тушку, лоснящуюся от истекающего сока, красивым жестом переложил на широкое блюдо посреди стола.
– Тебе ножку или крылышко?.. Крылышки, как известно, принято отдавать девочкам, улетают из родного гнездышка, ножки мальчикам, чтобы крепче сидели в седлах…
– Я не девочка, – сообщил Михаил, – и не мальчик, возьму тушку.
– А я и крылышки, – сообщил Азазель, – я же летаю, и ножки… А ты чего такой сердитый? Ты должен светиться от счастья!
– С чего вдруг?
– Во-первых, ты удостоен лицезреть меня, во‑вторых, раз уж такой эгоист, тебе сегодня удается больше, чем вчера!
Михаил сказал ядовито:
– А кто к моей демонизации подталкивал?
– Это да, – признал Азазель, – но все без плана, а по вдохновению. И, как видишь, получилось даже лучше, чем ожидал!.. Ты не гикнулся, чтобы было очень вероятно, а жив и даже не очень заметно тронулся. Потому что без плана, а все на некоем мистическом озарении, характерном для поэтов и художников. Ты остался в человеческом теле, но теперь в тебе и мощь элементаля, что мне очень кстати. Тебе тоже вообще-то.
– Вот-вот, – сказал Михаил мрачно, – а сейчас режешь гуся, а сам высчитываешь, когда буду готов.
– К чему? – спросил Азазель с любопытством. – К женитьбе?
– В ад, – отрезал Михаил. – Сам знаешь.
Азазель отшатнулся в изумлении.
– В ад? Какой ад?.. Ты чего? Зачем тебе ад?
– Не переигрывай, – сказал Михаил. Он поднялся на дрожащих ногах и, качнувшись в сторону, тяжело рухнул на мягкое сиденье обеденного стула. – Я тебя насквозь вижу, гад… Спишь и видишь, как госдеп прямо… Наверное, уже и карты приготовил?.. Эй-эй, ты хотел крылышки!.. А я, как человек, смиренно беру тушку…
Азазель помотал головой.
– Даже не представляю, о чем говоришь!.. У меня карты только для бриджа! Но можем и в покер. Синильда когда придет?
– Я не звонил, – ответил Михаил.
– Что случилось?
Михаил огрызнулся:
– Мы только-только прибыли из этого чертового Сигора!.. У меня до сих пор все трясется!.. Демон все еще во мне и не желает растворяться!.. Синильда придет, а я брякнусь в обморок?.. Или начну ловить чертей на стенах комнаты?
– Давай зови, – сказал Азазель с жаром. – Хочу посмотреть, как будешь хватать за виртуальные хвосты!.. Или потом, когда поедим, я поп-корн возьму и поудобнее сяду.
– Козел ты, – сказал Михаил горько. – Я же с тобой не хитрю! А почему ты?
– Потому что умею, – сообщил Азазель. – Это же искусство и показатель высокой культуры!.. А ты честный, как неандерталец. Потому мы прекрасная команда.
– А где Аграт и Бианакит?
– Я им вручил ключи от квартир поблизости, – сказал Азазель. – И от автомобилей. Как бы плата за работу, заодно и аванс за будущую отработку. Я же эксплуататор! Так что скоро заявятся… По крайней мере, Аграт точно напросится.
– А можно как-то без нее?
Азазель охнул.
– Ты чего? Она же боевой соратник! А вечер воспоминаний, где бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они?.. Про интим стыдливо молчу, оцени мою деликатность.
– Интима не было, – отрубил Михаил.
– Но вы спали в обнимку, – сказал Азазель уличающе.
– Это не считается, – отрезал Михаил.
– Как это не считается? Это и есть интим. Не считать же им секс?
Михаил вперил в него острый взгляд.
– Значит, ее тоже берешь в ад?
– Какой ад, –