Подручные Ордоньеса, Юрген и Мишель, поднялись на корабль первыми, повернулись, перегнувшись через борт, протянули руки, однако спасенный ловко перепрыгнул на палубу, быстро окинул нас с Ордоньесом цепким взглядом и довольно элегантно поклонился, распределив поклон строго на двоих.

Чуть выше среднего роста, крепко сбитый, с красным обветренным лицом, близко посаженными глазами и хвастливо поднятыми кончиками коротких усов, что ухитрились не опуститься, даже намокнув. Еще короткая бородка от ушей, везде одинаковой длины, что значит, бдительно стрижет и подбривает в нужных местах.

— Что у вас за корабль? — сказал он ошалело. — Это же… целый дворец! Я даже не знал, что такие бывают!

— Неплохой корабль, — согласился Ордоньес довольно. — Мне он тоже как бы нравится.

— Еще бы!

— Кто вы, сэр?

Спасенный гордо выпрямился:

— Магистр-капитан корабля «Бессмертный» Вебер Кронберг из рода… старинного и почтенного рода, смею вас уверить!..

— Нисколько не сомневаюсь, — заверил Ордоньес, — это был ваш корабль?

— Увы, сэр…

Ордоньес подсказал с покровительственной ноткой:

— Ордоньес, адмирал, к вашим услугам. Это — сэр Ричард, эрцгерцог, маркиз, маркграф и что еще… Насколько знаю, увы, тоже не магистр, как и я. Вы на моем корабле, где окажут весьма теплый прием…

— Благодарю вас… адмирал.

Ордоньес распорядился громогласно:

— Сэр Юрген, проводите гостя, помогите обсушиться, дайте другую одежду.

Сэр Вебер с достоинством поклонился.

— Весьма признателен, адмирал.

— Потом жду на ужин, — сказал Ордоньес.

— Сочту за честь!

Когда спасенного повели вниз, Ордоньес проговорил вполголоса:

— Если скажет, что буря перевернула его корабль — не поверю.

— Даже я не поверю, — согласился я. — Но если начнет рассказывать о Великом Кракене…

— А что это?

— Такой огромный осьминог, — пояснил я. — Или кальмар.

Он поморщился:

— Каких только вы страшилищ насмотрелись, ваша светлость! Противно и завидно.

— Еще встретите, — пообещал я.

Он хмыкнул.

— Вообще-то больше поверю, что с кем-то подрался, и его притопили. Больно вид у него… драчливый.

— Как могли притопить, — спросил я, — корабль с таким названием?

Он довольно хохотнул в ответ.

В кают-компании, так я назвал небольшое помещение, где за столом поместились мы с Ордоньесом, трое из высшего эшелона команды и сэр Вебер Кронберг, тесно, но только на мой взгляд. Для команды Ордоньеса это нормально, а капитан Вебер в диком восторге то и дело крутит головой.

«Богиня Морей» в прошлой жизни, как я уже заметил, явно была не простой каравеллой, для адмирала эскадры помещения обычно расширяют, украшают их изнутри дорогими породами дерева, изысканной резьбой, дорогими коврами, потому сейчас Вебер не находит слов, глаза уже, как у морского рака, вылезают из орбит.

Ордоньес, хитро улыбаясь, послал стюарда, это слово тоже я ввел в употребление, за ромом. Не знаю, не сглупил ли я, но уж очень как-то хотелось похвастаться, и я наделал его с запасом, теперь у Ордоньеса целый бочонок.

Вебер держался гордо и с великим достоинством и за столом. Ордоньес угостил его ромом, Вебер едва не задохнулся от первого же глотка, решив, что обычное вино, на мой вкус кислое и очень слабое. Ордоньес сам колотил его по спине и довольно ржал, как табун степных коней.

Я пить не стал, отлучился на палубу, где долго бродил от борта к борту, прикидывая, что здесь можно поставить для обороны и нападения, нельзя же, чтобы такой громадный корабль оборонялся мечами и топорами.

Когда я наконец вернулся, Вебер уже возбужденно и со злостью рассказывал:

— У них было три корабля против моего одного! А еще мой перегружен зерном и говядиной, что мы везли на остров Каменные Рога. В общем, шансов у меня почти не было, но не мог же я сдаться проклятым кребесам, что лягушек жрут?.. Они потребовали сдаться, представляете эту наглость? Я принял бой, они не могли взять нас на абордаж, я заранее укрепил сетки, знаю их нехитрые приемчики, а тех идиотов, что все-таки пытались перепрыгивать к нам и тут же запутывались, легко перебили…

— Ого!

— Вот-вот, — сказал подбодренный Вебер. — Потеряв треть нападавших, они пришли в ярость и начали расстреливать нас из арбалетов, что пробивают борта. На море от них совсем мало толку, с качающегося на волнах корабля попасть почти невозможно, болты идут то выше голов, то совсем в воду… я уж совсем уверился, что вот-вот кончатся, сколько там они могут стрелять без толку, но последними, увы, искрошили в двух местах борт ниже ватерлинии.

— Сочувствую, — сказал Ордоньес.

Вебер отмахнулся.

— Да, это обидно, мы ж почти отбились… Они как раз начали отказываться от попыток захватить нас! Но корабль, увы, перегруженный зерном, накренился на один бок, и мы уже ничего не могли сделать. Одно утешает, этим сволочам не достался мой груз, который они так жаждали захватить!

Ордоньес кивнул.

— Да, это было отважно. А как насчет команды?

Вебер переспросил в недоумении:

— Что насчет нее?

Юрген уточнил:

— Кто-то уцелел?

Вебер отмахнулся с великолепной небрежностью:

— Был бой, кто о таких мелочах думает?

— Гм, — сказал Ордоньес, — все-таки… не знаю… может быть… были и другие способы решить проблему? Все-таки потеряны и люди… и корабль…

Вебер проглотил кусок жареного мяса, потом сообразил, что именно спрашивает капитан огромной каравеллы, икнул, глаза стали круглыми, а челюсть отвисла.

— Это как понимать, — переспросил он в надменном недоумении, — вы на моем месте… конечно же, сдались бы?

Ордоньес побагровел, челюсти сжались, но увидел, что слежу за ним, некоторое время боролся с собой, обещал же научиться держать себя в руках, именно этим благородный человек отличается от всех прочих.

В кают-компании наблюдали за ним, кто открыто, кто с чувством неловкости за капитана, исподтишка, наконец Ордоньес бросил на меня злой взгляд и картинно выпрямился за столом.

— Я, — проговорил он неспешно, — я… гм… все-таки на своем… довольно высоком месте. У нас говорят, капитан на корабле — первый после бога. Мне трудно представить себя на мостике такой крохотной лодчонки… простите, корабля, у вас было то, что называете кораблем, верно?.. Потому не берусь судить, верно поступили или неверно. Я