Он побледнел, зябко передернул плечами, лицо стало таким, будто вот-вот стошнит.
Я вернулся к арбогастру, Бобик встретил обиженным взглядом, я его приласкал, погладил по огромной голове, Зайчик ревниво заржал.
— Возвращаемся, — сказал я и снова обратился к конту: — Ее Величеству передайте, что в ближайшие же дни я объявлю Эльфийский Лес национальным заповедником. Нельзя будет не только охотиться в его чаще, но даже рубить деревья. А сучья разрешим крестьянам собирать только на опушке.
Он поклонился крайне учтиво, несмотря на бледный вид и вздрагивающие руки.
— Я все передам Ее Величеству в точности, — пообещал он.
— И мои уверения в дружбе, уважении, почтении… Ну, вы сами знаете, придумайте что-нить еще.
— Обязательно, ваша светлость!.. А вы сейчас…
— Отбываю в город людей, — объяснил я нетерпеливо. — Хоть я и эльф, но мы же должны нести истину всем существам на свете?
Он пробормотал нерешительно:
— Да, но…
— Что, — удивился я, — люди недостойны?.. Да, знаю-знаю, что недостойны, но чаще всего как раз из самых недостойных детей Господа и вырастают пророки.
Он сказал торопливо:
— Нет-нет, я о другом…
— Слушаю, — сказал я.
— Но как же, — проговорил он. — Гелионтэль, к которой вы стремились так страстно и безумно?
Я отмахнулся.
— Переспим в другой раз. Некогда-некогда.
Эльфийский Лес когда-то был гораздо больше нынешнего, армии людей время от времени вторгались в него, но всякий раз терпели поражения. Частью от стрел, но чаще тонули в болотах, погибали от укусов множества змей… Тогда короли объявили медленное наступление на сам Лес: жители окрестных деревень подрубали кору на крайних деревьях, а когда те погибали и высыхали — жгли, отвоеванную землю распахивали.
Медленно, но люди — существа упорные — настойчиво продвигались так век за веком. Болота, лишенные защиты леса, высыхали, а земля, покрытая илом, всегда давала прекрасный урожай. Наконец от некогда великого Эльфийского Леса осталась едва треть, и хотя для племени эльфов места там с запасом, но это сейчас, однако эльфы живут тысячи лет и понимают, лес исчезнет еще при их жизни, а им самим придется умереть мучительной смертью намного раньше…
И все-таки насколько же психика людей гибче, давно бы уже спохватились и что-то да придумали, а эльфы живут обреченно в ожидании конца своего мира.
Если я хочу сберечь их популяцию, придется в самом деле выполнить все то, что пообещал. Может быть, даже больше, еще подумаю. Пусть цветут все цветы, а эльфы — не худшее в мире.
Пес требовательно гавкнул впереди и остановился, ожидая нас. Арбогастр сбросил скорость, уже запомнил, в каких случаях карьером, а в каких — грунью.
Лес давно остался позади, дорога устремилась через ровную зеленую степь, а далеко впереди у излучины большого ручья блестит металл доспехов, обнаженное оружие, вздымаются дымки десятка костров.
Я рассмотрел, медленно приближаясь, отряд в сотню человек, некоторые расседлывают и поят коней, большинство просто лежат на траве, в бессилии раскинув руки, только самые выносливые и обязательные, едва передвигая ноги, разжигают костры, достают из седельных сумок еду.
Я пустил Зайчика шагом, издали вскинул руки ладонями вверх. Бобик воспитанно идет рядом и приветливо помахивает хвостом, даже пасть предусмотрительно закрыл, уже знает, почему-то все бледнеют, как только увидят его зубы.
Навстречу поднялись двое, в руках короткие копья. Усталые, но с суровыми лицами, молча выставили перед собой блестящие острия и ждут, глядя исподлобья.
С пенька встал рыцарь в сильно помятой кирасе. Светлые волосы прилипли от пота ко лбу и жалкими прядями свисают на плечи, но глаза смотрят прямо и настороженно.
— Кто таков? — спросил он угрюмо.
— Я хотел бы переговорить с герцогом Ярдширским, — сказал я ровным голосом.
— Герцог занят, — отрезал он. — Я граф Мервин.
— И что?
Он повысил голос:
— Он занят, непонятно? Я за него.
— Сожалею, ваша светлость, — сказал я, — но мне, как эрцгерцогу, больше пристало говорить хотя бы с герцогом, если у вас нет благородных людей выше титулом.
Он посопел угрюмо, соображая медленно не столько от тупости, как от смертельной усталости.
— Это какой еще эрцгерцог? — проговорил он мрачно. — У нас нет эрцгерцогов…
— Я не знаю, — отрезал я холодно, — где это у вас, а здесь отныне хозяином изволит быть эрцгерцог Ричард Длинные Руки.
Он переспросил, еще не поняв:
— Кто-кто?
Я сказал громче:
— Эрцгерцог Ричард Длинные Руки готов милостиво принять вашу сдачу, чтобы не завершать полное истребление славного рыцарства королевства Турнедо.
Его глаза в ужасе расширились, руки дернулись, будто хотел броситься на меня, но я предостерегающе опустил ладонь на рукоять меча, а Бобик прижал уши и зарычал.
Офицер отступил на шаг, прокричал, не отрывая от меня все еще неверящего взгляда:
— Джон!..
От костра донесся усталый голос:
— Ваша светлость?
— Сбегай к герцогу! Узнай, может ли говорить?
— Чичас…
С поваленного ствола дерева тяжело поднялся воин, заковылял, прихрамывая, в сторону, где в тени деревьев расположились группы раненых.
Я ждал терпеливо, офицер тоже застыл, глядя то на меня, то на воина, что добежал до группы отдыхающих и начал быстро что-то объяснять, живо жестикулируя.
Там тяжело поднялся из группы мужчин высокий подтянутый воин без доспехов и шлема, грудь перевязана окровавленными тряпками, правая рука висит бессильно вдоль тела, но в лице видна неугасшая воля к победе, глаза смотрят устало, но сурово.
— Я могу, — ответил он густым хриплым голосом и сделал в мою сторону несколько нетвердых шагов. Его торопливо поддержали за плечи. — Что случилось?
Офицер нервно вскрикнул:
— К вам… для разговора!
— Я слушаю, — произнес герцог, как понимаю, это он. — Кто этот человек?
Офицер, назвавшийся графом Мервином, прокричал:
— Это… это сам Ричард Завоеватель!
Мужчина остановился, долго всматривался в меня, затем подошел и встал рядом с графом. Еще двое подошли и держат обнаженные мечи наготове, все не отрывают от меня настороженных взглядов.
— Я командую этим войском, — произнес мужчина и добавил горько: — Тем, что теперь осталось от некогда великого и грозного полка. Герцог Кристофер Ярдширский, коннетабль короля Гиллеберда, к вашим услугам.
— Ричард Длинные Руки, — ответил я, — но если вам ближе прозвание «Ричард Завоеватель», то оно тоже мне начинает нравиться, можете пользоваться. Уверен, оно появилось не сегодня?
— Это за победное вторжение в Сен-Мари, — ответил герцог с холодной любезностью, — что вы хотите нам сказать, ваша светлость?
— Я мог бы говорить, — сказал я, — как коннетабль с коннетаблем, ибо я он и есть, коннетабль королевства Фоссано, но особая доверительность разговора мне уже не нужна. Я, эрцгерцог, курфюст и полный повелитель этой части королевства Турнедо, просто предлагаю сдаться. Все ваши титулы и звания будут сохранены. Как и земли. Столица, как вы уже знаете, захвачена моими войсками. С севера ускоренным маршем двигается армия короля Фальстронга, вы открыли ему дорогу, покинув вверенный вам пост. С юга наступают войска короля Барбароссы и короля Найтингейла. Ваш сюзерен просчитался, недооценив их решимость дать отпор… Война проиграна, сэр Кристофер!
Он смотрел угрюмо, бледное лицо осунулось на глазах, я