– Вот-вот, – сказал я. – Темно и непонятно, как история мидян.
– Конечно, – добавил он, не обращая внимания на мою реплику, – им потом держать ответ перед Иисусом на Страшном суде, но в этой жизни у них явные преимущества, не находите?
Я гордо вскинул голову и выпятил нижнюю челюсть.
– Не знаю, мне маги неинтересны. Мои задачи, отец Муассак, хоть и неловко такое говорить, будто весь обуян гордыней, но все же помасштабнее!
– Вот этого я и боюсь, – сказал он мягко. – Ох, какой у вас конь… Признаюсь, я пару раз заходил в конюшню только для того, чтобы полюбоваться на такого красавца!
Я молча подошел к арбогастру, попытался отпихнуть Бобика, но если тот упрется, проще сдвинуть с места вросшую в землю скалу, арбогастр фыркнул, сделал шаг вперед, и я вставил ногу в стремя.
На крыльцо вышли приор, деканы, елемонизарий, келарь, многочисленные бейлифы и прочие из руководящей верхушки, выказывая мне знаки внимания и подчеркивая, что не просто отпускают меня из Храма, а возлагают серьезную миссию.
Я вскинул руку в прощании.
– Святые отцы…
Приор перекрестил меня, за ним задвигали руками и остальные, так что я ощутил себя укутанным паутиной, что сплелась в сплошной кокон.
Бобик в нетерпении подпрыгнул и ринулся к воротам, ему что замок, что монастырь, везде хорошо, все кормят и чешут, но еще лучше, когда навещаешь старых друзей, тем самым как бы расширяя нашу непобедимую стаю.
Глава 6
Отец Муассак прав, у меня была мысль промчаться с милю-другую, чтобы скрыться с глаз, потом остановиться и попытаться через Зеркало Горных Эльфов сократить время и расстояние, потом вспомнил, что у меня запланировано множество остановок по дороге, вздохнул и сказал Зайчику:
– Теперь можешь… вовсю. Тут везде пусто…
Ветер взревел, перешел в ураган, я пригнулся, укрываясь под роскошным навесом гривы.
Мы долго неслись с такой скоростью, что даже Бобик не пытался ловить дичь, иначе безнадежно отстал бы, а я иногда выглядывал из-под защитного навеса, видел, как пошли пологие холмы Меции, промелькнула накатанная дорога до столицы.
Я покосился в ее сторону, сердце слегка защемило от сладостной неловкости. Стыдно и приятно.
Фараон, которому Авраам сказал, что Сара не жена ему, а сестра, взял ее к себе и сделал наложницей, а Авраам благодаря жене в постели фараона имел «…мелкий и крупный скот, и ослы, и рабы и рабыни, и лошаки, и верблюды…»
У меня же еще хуже, я знал, что Елизавета Тернельдская не сестра королю Вольфгангу, а жена, но спал с нею при молчаливом согласии ее мужа. Хотя король и сам не промах, за такое мое свинское поведение получил намного больше, чем лошаки и верблюды. Так что это еще та парочка, можно сказать, сообщники, и нечего мне стыдом исходить, как мукой сладкой. Все мы показали себя не самым лучшим образом, если исходить из высоких требований, но вполне по-земному: каждый поимел от такой сделки вполне конкретные блага и удовольствия, хотя о таком нельзя рассказывать даже друзьям, все-таки они до жути чистые души, хоть и не сигизмунды, конечно.
И на будущее надо держаться. Чем выше власть, тем чаще будут такие вот сладкие подводные камешки, о которые самому захочется запнуться. Не хорошо думать о людях плохо, но все равно найдутся честолюбивые и беспринципные, которые жену и дочь готовы уложить в постель лорда, только бы продвинуться, получить, иметь доступ, влиять…
Впереди появилась и стремительно приблизилась еще одна дорога в сторону столицы Меции, хорошо накатанная и прямая. Бобик даже остановился, видя, как я придержал арбогастра, оглянулся с вопросом в больших детских глазах.
– Нет, – сказал я сквозь зубы, – нет… вставай и топай, гад… мало ли, что хочется полежать в теплой постели… Тот, кто долго спит, чистит коня встающему рано.
Он посмотрел с недоумением, как это вставать, когда он и не ложился, но я уже тронул арбогастра, и мы снова понеслись, рассекая плотный холодный воздух, как стрелы из гастрафаретов великанов.
Меция, мелькнула мысль, кстати, единственное или чуть ли не единственное королевство, где никаких колдунов, во всяком случае во дворце, а какой король не берет к себе на службу самых сильных из доступных? Не заметил я и сурового и даже мрачного влияния Церкви. Все как-то светло и приятно во всем, будто некая северная Эллада.
Арбогастр все наращивает скорость, ураган ревет, затем начал стихать. Я выглянул из укрытия и увидел, как впереди появился и стремительно приближается сверкающий под солнцем город.
– Стоп-стоп! – вскрикнул я. – Чуть помедленнее… еще медленнее…
На холме я вообще остановил арбогастра, чтобы успеть окинуть взглядом Генгаузгуз, столицу королевства, а то сразу вслед за Бобиком внесет в лабиринт улиц, не успею сказать «мама», как передо мной вырастут ворота дворца, а мне нужно еще принять вид победителя, за которым идут верно и преданно и верят ему с выгодой для себя.
Когда спустился с холма и пустил арбогастра по дороге в сторону городских врат, обратил внимание, что крестьяне старательно роют в проседающем снегу канавы с обеих сторон.
Я восхитился, как умно, хорошо кто-то придумал. Снег, быстро или медленно истаивая, уйдет ручьями по этим канавам, не размоет и даже не подгрызет с краев дорогу.
На стук копыт повернулся старший над работающими, поспешно сорвал с головы шапку и поклонился.
– Ваше высочество!
– Мое, – согласился я. – Хорошее дело, молодцы!
Он сказал подобострастно:
– Ваше повеление исполняем!
– Ага, – ответил я, – ну да, я такой, от меня только хорошее, замечательное и очень даже замечательное!
Он робко улыбнулся, я же шучу с ним, таким простым человеком, а я пустил арбогастра дальше, стараясь припомнить, когда такое повеление дал, какой же я все-таки внимательный к простому человеку, даже до таких мелочей снисхожу…
Правда, видимо, слишком мелкое на фоне великих дел, потому даже с моей памятью не вспомнил, когда и как, но это неважно, народ видит мою неусыпную заботу.
За спиной раздался далекий звук трубы, звонкий и требовательный. Я оглянулся, по дороге мчится всадник в одежде цветов королевского двора, попона конская тоже с гербами, даже я признал золотые мечи, повернутые остриями вниз.
Все люди останавливаются, убираются с проезжей части, телеги и повозки поспешно сдвигаются все к левой стороне, чуть ли не заезжая колесами в канаву.
– Ого, – сказал я, – это что случилось?
На меня оглянулись, один из рабочих узнал, торопливо сорвал с головы шапку.
– Ваше высочество!.. Простите, не признал сразу… Это король Леопольд, кто же еще может так ехать. Сейчас промчатся.
Через минуту мимо пронесся отряд дворцовой стражи, все с мечами наголо, грозного