Он посмотрел на меня красными глазами, пасть приоткрылась, показывая массу белых острых зубов.

— Мне нужен, — проревел он гулко, — тот, кто принял… личину Зигфрида…

— Ух ты, — сказал я. — Теперь еще и ты… Старший братец, что ли? Дядя по матери?

Он рыкнул:

— Молчи, червяк…

— Так зачем он нужен? — спросил я с достоинством великого и суверенного лорда. — Как его непосредственный командир, я просто обязан знать! И перлюстрировать.

— Умолкни, человек, — рыкнул он. — За ним долг… он должен умереть…

Я изумился:

— С какой стати? Он давно уже просто человек, с вашим миром не связан. У него здесь свои долги.

Он прорычал люто:

— Я знаю!.. Нашли… твари его племени!.. Его назад!.. Нет, я не!.. Он даст новое племя?.. Нет, не даст!..

— Ты против? — спросил я. — Или ты не совсем против, а как бы альтернативно?

Он раскрыл пасть шире, глаза загорелись красным так, что оттуда пошел недобрый свет, как от костра.

— Его нашли, — проревел он, — чтобы он!.. Я не позволю!.. Я убью и съем его мозг…

Арбогастр подо мной беспокоится все сильнее, глаза тоже горят красным, роет землю копытом и готов броситься на чудовище. Бобик то и дело оглядывается на меня, хотя словно словами я его сдерживаю, а знаками могу послать в атаку.

Я крикнул, стараясь, чтобы голос звучал как можно убедительнее:

— Он отказался возвращаться! Так что нового племени, что угрожало бы твоим законным и, без всякого сомнения, суверенным интересам, не будет! Будет твое моноплемя без всяких конфессий и всяких мультикультурностей…

Монстр проревел таким низким голосом, что начала вздрагивать земля:

— Он., не… мог…

— Что?

— Не мог… отказаться…

— Отказался, — заверил я. — Он с рождения терся среди людей, потому не знает и не хочет вашей, без всякого сомнения, замечательной жизни. Он тебе не соперник!

Он остановился и всматривался в меня щелями глаз, я уже решил, что убедил, но он тряхнул башкой и прорычал люто:

— Нет… надежнее… съесть. А то вдруг… вернется?

— Да с чего вдруг?

Он рыкнул:

— Может передумать…

Вдали простучали копыта, я узнал коня Зигфрида, у него такой частый и нервный перестук, каким отличаются очень быстрые и пугливые лошади.

— Он не передумает! — закричал я погромче, чтобы он не услышал приближения Зигфрида.

Монстр рыкнул громыхающе:

— Твои хитрости, существо… ничтожны… Он приближается… и смерть его будет быстрой…

Я сказал громко и убедительно:

— И все себе испортишь? Так издалека добирался… и вот так сразу? Если так уж надо убить — убей, но сперва переговори с ним, хорошо?

Он рыкнул:

— Зачем?

— Тебе же самому, — закричал я, — будет приятно! Посмотреть в глаза врагу, насладиться его страхом перед тобой, таким огромным и всесильным, попугать, а потом не сразу сожрать, а по кусочку, чтобы тот визжал и вырывался…

Он подумал и прорычал:

— Растянуть удовольствие… да, это хорошо…

Он обернулся в сторону приближающегося Зигфрида. Чудовищные мышцы спины напряглись, пошли в стороны, окаменели, а затем из этих плит начали медленно выдвигаться костяные шипы, усеявшие всю спину и перебравшиеся на плечи и руки.

Я еще во время разговора, который намеренно затягивал, пытался призвать из своего арсенала Комья Мрака или Костяную Решетку, но впустую, затем попробовал мысленно взять в руку Небесную Иглу. Вроде бы нечто смутное ощутил, видимо, потому, что недавно пользовался, и ладони запомнили это ощущение, но все равно это оставалось там. Однако когда монстр раскорячился в боевой стойке, ожидая Зигфрида, я ощутил, что ладони начинают разогреваться, словно держу их над жарко полыхающим костром.

В черепе застучали молотки, раскаленное шило вонзилось в затылок с такой силой, что я тихонько взвыл от жалости к себе, стиснул челюсти, но что-то потерялось, ладони остыли.

Боль из черепа начала выветриваться, однако и присутствие Небесной Иглы в пальцах ослабело и почти исчезло.

— Нет, — прорычал я, — нет, не отпущу… ты уже в руках… Ты здесь… я держу, чувствую…

Снова стегнула боль, череп раскалился. Я захрипел, как пес, которому ошейник давит горло, но не давал волнам раскаленного тумана смахнуть картинку, как в ладонях появляется тяжелый корпус Небесной Иглы.

Зигфрид закричал яростно, выхватил меч и послал коня прямо на чудовище. Я перехватил его взгляд, брошенный на меня, и понял, что Зигфрид, верный клятве вассала, ринулся спасать меня, прекрасно понимая, что этот монстр намного сильнее и наверняка убьет его…

Они с конем налетели на зверя, как на каменную скалу. Меч Зигфрида высек сноп искр и тут же вылетел из его ослабевшей руки, когда чудовищный демон со сладострастным ревом выдернул его из седла, поднял над головой и тряс, как куклу из мешковины, наслаждаясь беспомощностью своего давнего соперника.

— Тебе конец, — проревел он, — а я всегда буду вспоминать, как съел тебя и взял земли… твоего племени…

— Хвалились гайдамаки, — прошипел я, — на Умань идучи…

Мои пальцы стиснули холодный металлический стержень. Тот моментально разогрелся, пальцы обожгло.

Вспышка ослепила на миг, тяжесть из моих рук исчезла. Пальцы сжали пустоту, а в ней за яростной вспышкой огня сухо щелкнуло, следом раздался резкий треск электрического разряда.

Вспыхнул короткий страшный огонь. Что-то тяжело ударилось в землю с такой силой, что та подпрыгнула, и пламя моментально исчезло.

Я протер слезящиеся