От Бабетты пахнуло солнечным зноем, словно как губка впитала его во дворе. Вся налита солнцем: длинные золотые волосы, что падают без всякого, казалось бы ухода, хотя блестят чистотой и здоровьем, высокий лоб закрывает ровно постриженная челка, это вообще какой-то неведомый шик, еще ни у одной женщины такого не видел, даже сердце застучало чаще, словно знакомую встретил, лицо покрыто легким загаром, губы полные, сочные, как спелая черешня, середина верхней губы задорно приподнята, так что едва Бабетта чуть-чуть улыбнется, ровные зубки сверкают маняще и приглашающе.
Румянец на щеках сильный и здоровый, а по тому, как то появляется, то исчезает, дураку понятно, что косметика ни при чем, все натуральное. Вообще она напомнила ангела с рождественских открыток: чистенькая, пухленькая, с изумительно нежной гладкой кожей, постоянно улыбающаяся, с милым личиком, ямочками на аппетитных щечках. Конечно, повзрослевшего ангела, уже половозрелого, даже очень половозрелого, с мощными вторичными признаками, такие ангелы вроде бы называются гуриями…
Она ослепительно улыбнулась мне изумительно ровными белыми зубками, блестящими, как жемчужины, рот влажный и сочный, не говоря уже о полных чувственных губах, как будто созданных только для того, чтобы их брать в свои твердые мужские губы. От нее неуловимо повеяло эпохой Мерилин Монро, я женщин того типа видел только на старых фото моей бабушки, тогда в моде были такие вот милые и мягкие, разве что леди Бабетта цветная с головы до ног: даже в пышно взбитых волосах провокационно горит ярко-красная роза. Губы накрашены мощно и настолько ярко, что я то и дело невольно бросал на них взгляды.
Дочери хороши, только одна показалась кроткой овечкой, мило и как-то трусливо улыбнулась еще издали, словно умоляет не бить, а вторая встретила мой взгляд нахальным взором царствующей королевы, на которую пялится смерд.
Мажордом указал мне на кресло, что попроще и на противоположном от тех четверых конце стола. Женщины величаво подплыли к своим местам. Безучастный, как механический робот, лакей заученно выдвинул кресло, а когда леди Изабелла придвинулась к столу, также механически придвинул, герцогине осталось только опустить зад. С леди Бабеттой и двумя дочками все повторилось, а я сел сам, придвинувши кресло тоже сам, правда обеими руками, а не как это делал в прошлой жизни, одной рукой, захватив стул между ног. Пес опустил зад на пол, став похожим на помесь медведя с хомяком, вопросительно и с нетерпением посматривал на меня, на женщин, в глазах вопрос: когда же начнем жрать?
Леди Изабелла холодно и высокомерно рассматривала меня, а я, скользнув по ней взглядом, откровенно оценивал взглядом дочек. Обе похожи между собой, похожи и на мать, у них один только недостаток: великоваты ростом, хотя на меня, конечно, это не распространяется: я выше почти на полголовы. Одна тихая и благонравная, с потупленным взглядом, с тонким благородным лицом, аристократически бледным, вторая по аристократичности облика не уступает, но какой-то прапрадедушка или прапрабабушка проснулись в ней очень уж живые: глаза блестят, красиво вырезанные ноздри подрагивают, дважды бросила на меня ехидные взгляды, когда мать не видела, еще бы чуть – и состроила бы рожу.
– Итак, – произнесла леди Изабелла рассчитанно холодным и ровным голосом, – сэр Ричард, вы оказали, повторяю, огромную услугу. Будь вы просто гостем, мы были бы вам безмерно рады и не задавали бы никаких вопросов. Однако при сложившихся обстоятельствах… мы вынуждены кое-чем поинтересоваться. Но сперва позвольте представить моих дочерей: леди Даниэллу и леди Дженифер.
Она не назвала их моими сестрами, плохой знак, но я держал лицо таким же непроницаемо вежливым, склонил голову ровно настолько, насколько требовалось.
– Леди Даниэлла… Леди Дженифер… мое почтение.
Даниэлла улыбнулась кротко и беззащитно, в ее взгляде я прочел, что именно о таком брате она и мечтала, а Дженифер показала в улыбке острые зубки, будто готовилась тяпнуть за палец.
Я еще раз поклонился, сел и повернулся к хозяйке.
– Слушаю вас, леди Изабелла.
За столом притихли, смотрят в тарелки, только Даниэлла, как мне показалось, взглянула в мою сторону с сочувствием и тут же уронила взгляд. Да еще Бабетта томно повела глазами и глубоко-глубоко вздохнула, отчего высокая грудь едва не выпрыгнула из корсажа. Я все заметил, она тоже заметила, что я заметил, довольная улыбка скользнула по сочным сенсуальным, даже сексуальным губам.
Все мы в свое время интересуемся языком жестов и поз, которые непроизвольно принимает человек и тем самым порой выдает себя так, как не выдал бы и в подвалах инквизиции. Еще больше интересуемся в определенном возрасте расшифровкой поз женщин. Я смотрел на леди Изабеллу, леди Бабетту, Дженифер и Даниэллу, в памяти сразу всплыло:
Спина прямая, плечи раздвинуты, подбородок слегка приподнят – пунктуальная, дотошная, педантичная, хорошо воспитанная, привыкла к управлению.
Спина прямая, плечи развернуты, подбородок чуть опущен, так что взгляд малость исподлобья, – любящая интриги, обладает бурной энергией, обожает нравиться, честолюбивая, карьеристка.
Спина без фиксации, то есть обладатель ее не сидит, будто кол проглотил, взгляд слегка затуманен – обладает богатым воображением, артистична, мечтательна.
Спина горбиком, плечи сведены, голова опущена – робкая, нервная, пасующая перед жизненными трудностями.
Собственно, что леди Изабелла привыкла к управлению, можно понять, едва взглянув на ее волевое лицо. Да и то, что леди Бабетта обожает нравиться, видно с первого взгляда: сразу же послала мне такой взгляд, что я увидел ее голой. Вот только на Дженифер трудно подумать, что такая уж мечтательница, в моей комнате терла мне спину довольно умело. Ну, бледная и виновато улыбающаяся Даниэлла – подтверждение абсолютной точности учебника по истолкованию женских поз.
– Почему вы решили, – произнесла Изабелла наконец размеренно и холодно, хотя мне почудилось, будто легкая краска окрасила ее щеки, – что вы – сын герцога Готфрида Валленштейна?
Я снял с пальца перстень и взглядом указал на него слуге. Тот, молчаливый и почти неслышный, почтительно взял и отнес леди Изабелле. Она некоторое время всматривалась, дочери тоже вытянули шеи. Красивые шеи, изящные и в нужных пропорциях. Даниэлла снова посмотрела на меня с сочувствием и уже с братской любовью.
– Это перстень моего мужа, – произнесла герцогиня ровным голосом. – Как он попал к вам?
– Мы встретились на турнире в Каталауне, – объяснил я. – Первый раз герцог туда приезжал ровно двадцать пять лет назад. Он взял на ложе молоденькую и самую красивую девушку из ближайшего села. Если хотите, переспросите короля Барбароссу, подтвердит. Не при муже, конечно. Через девять месяцев у нее, как вы догадываетесь,