Шерсть на загривке тревожно шевельнулась и вздыбилась. Я украдкой глянул по сторонам, но кроме деревьев ничего не обнаружил. На всякий случай потянул носом – тоже чисто. Но ощущение мерзенькое, словно кто-то крадется.
В районе живота на секунду появился комок, показалось, сейчас перекинусь, но это невозможно – о твердое не бился, на звере не сосредотачивался.
Я тряхнул головой, выгоняя наваждение. С волос посыпались комки грязи, гоблин отклонился, недовольно скривив губы, но промолчал.
– Что тебе сказать. Правду говорят, – признался я. – И в орла можем, и в волка. Только я бракованный на желудок. Не могу жрать человеческую еду.
Он проговорил с сочувствием:
– Это да. Даже у меня несварение после похлебки в той таверне.
Я кивнул.
– Хлеб тоже не переношу.
– Так зачем ешь?
– Я не ем. Я так расслабляюсь. Молюсь вроде.
– А… – протянул он. – Ну так чего, и в орла… и в волка?
Гоблин дружелюбно обнажил ряды зубов. Это выглядело бы нормальной улыбкой, если бы бивни, которыми с легкостью можно вспороть кожу от живота до горла, не закусывали верхнюю губу. Как дите, смотрит с любопытством, только слюни не текут.
Я закряхтел и перевернулся на козлах.
– Ладно, смотри.
Пришлось подпрыгнуть на телеге, чтоб как следует стукнуться лбом. Доски жалобно заскрипели и прогнулись. Из глаз рассыпались искры, меня перевернуло три раза.
В нос ворвались миллионы запахов и звуков, клыки обнажились в волчьем оскале. Курт восторженно открыл рот и прижал кулак к груди.
– Етить твою клячу! – прошептал он. – Натуральный ворг!
Я снова стукнулся лбом и вернулся в человеческий облик. Гоблин пялится и цокает языком – доволен, как навозный жук, который нашел чужой козий шарик.
Я поправил одежду – в волчьем обличье штаны сползли, а рубаха собралась гармошкой на шее.
– Ты куда меня везешь? – спросил я наконец.
Курт еще немного полюбовался, даже приятно стало, я весь такой необыкновенный.
– Ну теперь-то точно в Межземье, – сказал он так, будто этим все объяснил.
– Это почему? – спросил я.
Гоблин посмотрел на меня как на полоумного.
– Тебе, видать, яд совсем память отшиб. На воргов охота идет, за одну твою голову я могу купить дворец в центре Востока.
Я насторожился:
– Так чего не купишь?
– Не люблю я Восток, – буркнул гоблин. – Да и нет на Востоке дворцов.
Губы мучительно пересохли, так бы и облизнуть, мощно, по-волчьи, чтоб аж глаза языком захлестнуть. Но лучше пока не надо. Взял фляжку и сделал пару звучных глотков, облизнулся как надо под напряженным взглядом гоблина.
Я постарался всем видом показать, что сейчас совершенно безвреден, насколько это сочетается с понятием ворга. Да, язык у меня до шеи, когда перекинусь. Но на клыки свои посмотри. Я, даже оборачиваясь в зверя, таких не имею!
Гоблин проследил за моим взглядом, глаза скосились к клыкам, он потрогал острия большими пальцами.
– Как хорошо без этих дурацких колец на клыках, – сказал он довольно. – Жмут конкретно, но по договоренности в городах носим, как, тьфу, намордники какие.
– Я думал, вы их для красоты носите.
– Какая там красота!? – обиделся он. – Красота – это вот!
Гоблин сорвал пыльный кожаный сапог с ноги, резко двинул головой снизу вверх. Хрустнуло, и голенище стало лохмотьями.
Я сморщился. От гоблинских ног несет так, хоть топор вешай. Да что топор, тут секира застынет в полете. Зеленая рожа довольно скалится, глаз прищурен, того и гляди вывалит язык от радости.
– Ты полегче с сапогами, – порекомендовал я.
– А что не так? – искренне удивился Курт. – Клыки у меня что надо!
Я с недоверием покосился на распоротый сапог. Вообще-то гоблин прав, у их брата те еще бивни. Особенно у южных. Слышал, как-то в таверне драка была, зеленомордый одним махом вскрыл гнома, это с их-то твердющей шкурой!
– Босиком теперь будешь? – спросил я.
Гоблин тупо уставился на клочок сапога в кулаке.
– Тфу, – запоздало спохватился он, – вот так всегда. Как разойдусь, начинаю махать бивнями направо и налево. Потом то жилетки не хватает, то вон теперь обувки.
– Сочувствую, – сказал я.
Он отмахнулся.
– Да ерунда, все равно так себе сапоги. Ну не смог удержаться, ты не представляешь, как плохо в этих дурацких наклычных кольцах.
– Сочувствую…
– Везет вам, – сказал он, – что не заставляют намордники надевать при входе в город. О гоблинах все знают. Хотя теперь не завидую твоей шкуре.
Он немного помолчал, потом сказал:
– Слушай, расскажи, чтоб я тоже знал, о воргах. Как вы живете? А то ехать скучно, а я о вас лишь легенды знаю. Ну а легенды – сам понимаешь, у каждого народа свои. Вот, например, слыхал, что если ворг тяпнет человека и тот не помрет, то в ворга обратится.
Я угрюмо хохотнул. Особо рассказывать о наших обычаях не хочется, но это развеселило.
– Тебя послушать, все сплошная магия, – проговорил я. – Выходит, если ты человека укусишь, он гоблином станет.
Пока гоблин соображал, станет ли человек гоблином от укуса, я понял, что куртка с сонным порошком безвозвратно потеряна. Видимо, гоблин посчитал лишним брать ее с собой. А я два золотых за порошок отдал.
– Нет, – наконец сказал он, – так в гоблина не перемахнуться.
– Ну вот и с воргом так же, – пояснил я. – Либо таким уродишься, либо нет.
Гоблин потрогал переносицу, она странно сжалась, словно у него в носу вообще кости нет, затем хрустнул шеей. Сразу захотелось тоже потянуться. Еле сдержался.
Я бы мог растянуться по-волчьи во всю спину, чтоб каждый позвонок услышать. Да только гоблин опять таращиться начнет и требовать, чтоб фокусы показывал.
Он зевнул во всю необъятную пасть. Ощутив, что тоже набрал воздух, я прикрыл рот ладонью и прогудел сквозь зевоту:
– Так шо там с Ильвой?
Гоблин почесал зеленый бок:
– Да чего говорить? Король заключил договор о взаимопомощи.
– Зачем? – удивился я.
Курт тяжело вздохнул, лицо стало задумчивым. Странно наблюдать, как клыкастая рожа печально морщится.
– У короля дочь умирала, – начал гоблин, – а Ильва, сам знаешь, водится с духами, ну и вообще руководит мертвяками. Когда обратился за помощью, эта чужеядка, чтоб ей вечно в склепах гнить, выставила условия – свободу нежити. Теперь по всему краю бегают мертвяки, грабят деревни под видом дани или не знаю чего. Люди тихо воют, гномы ворчат, но терпят. Им вообще не страшно: засядут у себя в горах – и поминай как звали. Нежить пока туда не особо рвется. Мне – плевать, главное, чтоб торговать не мешали. А то, что иногда из лесов выскакивают, так это вон…
Он похлопал ладонью по