Славерус себя недооценивал или кокетничал. Даже сейчас, в старости, он потрясающе хорош. А каков был в молодости?
Ох-х-х!
Тайяна поежилась от неприятного ощущения. В этот раз особенно сильного, так, что даже собеседники это заметили.
– Лайри?
– Яна?
– Не обращайте внимания. Крылья режутся.
– Крылья? Я читал о нархи-ро, но…
Яна молча приспустила рубаху так, чтобы была видна часть спины. Да, не самое приятное зрелище. Воспаленная красная кожа, две набухшие широкие полосы, словно ее кто-то стукнул палкой – и болит так же. Уже не аккуратные валики, еще не крылья, но нечто неправильное, собирающееся переродиться в гармонию.
Переродится ли?
В Лесу у всех происходило по-разному, и итог был… неодинаков. У кого-то – зародыши, у кого-то просто скелеты, у кого-то полностью развитые, но недействующие крылья… Жрецы пытались понять причину, но безрезультатно. Что будет у нее – Яна не знала. Но она ведь не в Лесу, так что переживет!
Этому она успела научиться от людей. Будущее еще не наступило, прошлое уже ушло, живи и не переживай из-за того, что ты не в состоянии изменить.
– Больно?
Вайст и Атион смотрели с искренним сочувствием.
– Как зубы режутся.
– И все время чешется?
– Самое печальное, сар, что чесать-то и нельзя. Может начаться воспаление. Есть мази, но… в Лесу. Мне, здесь и сейчас, они недоступны.
– Называйте меня Славерусом, Яна. Если договоримся, мне будет приятно.
Яна склонила голову:
– Итак?
– Я выставил Тенсора с семейством. А через пять лет умерла Валайра.
– Вам было плохо.
– Очень. Я словно лишился части себя. Мы сроднились за это время… Тенсор тоже был в отчаянии, но…
– Это не помешало ему уйти в запой?
– Очень точно подмечено. У нас с Валайрой имелась небольшая лавчонка, торгующая книгами. Пока я лежал и болел… После смерти Валайры мне было плохо, и лекарь сказал, что, если я займусь делами, рядом придется копать еще одну могилу. Так вот… Пока я был не в состоянии заниматься делами, Тенсор прибрал к рукам лавочку. Ну и прогорел, конечно.
– Кто бы сомневался? – Рошер чуть улыбался своим мыслям.
Ааша потянулась, встала с тропинки и потерлась о его ногу. Рошер привычно почесал волчицу за ухом. Славерус посмотрел на зверюгу с интересом:
– Это тоже…
– Да. В Лесу растят волков, как у вас – лошадей.
– И ездят на них?
– Если волки согласны. Они – свободный народ. Ааша имеет право отвергнуть меня и уйти в любой момент. Я дам ей свободу и пойму…
Тайяна не кривила душой. Да, они связаны с Аашей, но любая магия – это прежде всего свободное желание самого человека или зверя. Захоти они с Аашей разорвать привязку – и разорвут. Не важно, чье это желание. Хотя будет очень больно. Но и волки, и нархи-ро не станут жить в неволе.
– Волки иногда бывают благороднее людей… Когда я встал на ноги, Тенсор заявился сюда. Не могу сказать, что визит был приятным. Рошер знает.
– Вся улица знала, что уж там – Рошер.
– Он сообщил, что, поскольку я один, а у него семья, я мог бы и поменяться с ним местами. Переехать в его комнату, а он перевезет детей в этот дом. Или он все равно сделает это после моей смерти. Фактически мне предлагалось убираться на все четыре стороны. И меня это взбесило.
– Меня бы тоже, – призналась Яна.
– Я бросился в ноги градоправителю – и тот решил дело. Посчитал, сколько осталось после Валайры, сколько унаследовал Тенсор, сколько я… Одним словом, ему в собственность выделили пятую часть дома. По честной оценке. У меня не было денег, чтобы выплатить мерзавцу его долю, у него не было денег выкупить мою, я имел право не пустить их сюда жить – пятая часть это слишком мало, здесь просто нет места, но… приходить и трепать мне нервы они могли.
– И занимались этим вдохновенно?
– Это еще мягко сказано, Яна. Я похудел, ни дня не проходило без скандалов и истерик, а мое здоровье – вы понимаете…
Интересно, на что рассчитывал неведомый ей Тенсор? Получить согласие отца на переезд или свести его в могилу? Пусть отчима, но ведь он же усыновленный…
– Потом я встретил Рамишу, мою вторую жену. Она поняла меня, сейчас мы живем у нее…
– А Тенсор?..
– Мы живем очень тихо, за городом.
– И он не может вас найти?
– Я знаю, что пытается, но я почти не выбираюсь сюда. За домом приглядывает соседка, но недавно она умерла.
– И?
– Вам нужно жилье. А мне нужен жилец, который будет смотреть за домом, платить мне пусть небольшую, но ренту, и гонять Тенсора с семьей. Мы честь по чести составим договор – и вы станете тут законной хозяйкой.
– То есть?
– Я подарю вам этот дом на озвученных условиях. Вы выплатите мне за него определенную сумму – будете платить каждый месяц, пока я жив, а потом, когда я умру, выплатите остаток Рамише. Рошер заверил, что вы не обманете.
– Не обману.
– У нее тоже нет детей, так что два дома нам ни к чему, а деньги пригодятся.
Яна подумала немного:
– Сколько?
Названная сумма была очень божеской. И в месяц – и общая. Она снимала бы комнату за те же деньги, если бы нашла где, а сейчас будет платить их за свое.
Свое – в перспективе.
– Почему – я?
– Потому что пятая часть принадлежит Тенсору. И когда вы получите дом в свое распоряжение, на вас начнется атака.
Яна хмыкнула. На нее?
Атака?
Ну-ну…
– Ааша?
Волчица чуть шевельнула хвостом. Вот уж кто ни минуты не опасался.
– И ее, – кивнул Славерус в сторону Ааши, – могут попробовать отравить.
В глазах волчицы читалось чисто человеческое презрение. Ее? Отравить? Она что – шавка, из чужих рук куски хватать?
– Те, кто знает ситуацию, не хотят связываться с Тенсором и его семейкой.
– А тем, кто не знает, рассказываете вы.
– Да.
Яна подумала.
– А можно осмотреть дом?
– Разумеется, Яна.
Дом оказался идеальным. Ну, для нее – точно. Три небольшие комнатки, кухня, колодец на заднем дворе, небольшая будочка, стыдливо скрытая листьями плюща, и – что привело Яну в восторг – ванная комната! При доме!
Конечно, воду надо таскать ведрами, но слив устроен так, что грязная вода может поливать сад.
Яна задумалась.
В одной из комнат будет гостиная, в другой – спальня, в третьей – кабинет и библиотека. Для девушки из рода Риккэр – необходимость. У Ааши есть палисадник, но им и в доме будет неплохо.
Мансарда на втором этаже тоже уютна и аккуратна. Вообще здесь виднелась заботливая хозяйская рука – но давно, так давно… Вязаные салфетки – но дико грязные, резная мебель, где покосившаяся, где треснувшая, коврики, которые лучше выкинуть сразу, но в свое-то время их подбирали с любовью. Даже роспись стен жутковатыми, с точки зрения нархи-ро, цветочками – и то!
– Вы любили этот дом.
– Я был тут счастлив. Я сам его строил и не хочу