Когда они снова вышли во двор, их взору предстал корабль со сверкающими белыми парусами, входящий в гавань. Бабушка остановилась, глядя на корабль, рассекавший морские волны.
– Как красиво! – воскликнула она.
Хайме улыбнулся. Бабушка рассказывала ему о кораблях и о том, что, когда она была маленькой девочкой, отец часто брал ее с собой на гору, откуда они наблюдали за кораблями, входящими в гавань. Еще она рассказывала о том, как отец все время говорил ей, что наступит день и большой корабль со сверкающими белыми парусами зайдет в гавань и отвезет их домой, к свободе, туда, где человеку не нужно весь день гнуть спину, чтобы заработать себе на хлеб.
Отец давно уже умер, но она продолжала верить в эту мечту, только теперь мечта была связана с ее сыном. Это он, такой сильный и образованный, приведет их к свободе.
– Дедушке понравился бы этот корабль, – сказал Хайме.
Мать рассмеялась, и они пошли к лошади, пощипывавшей мягкую траву рядом с изгородью.
– Ты и есть мой корабль с белыми парусами, – ответила она.
Отец поцеловал ее, вскочил в седло, и поскакал по дороге, проходившей позади дома. На вершине холма он развернул лошадь и посмотрел вниз. Мать все стояла во дворе и смотрела ему вслед. Он помахал ей, и она в ответ подняла руку. Он скорее почувствовал, чем увидел, ее улыбку, открывающую сверкающие белые зубы. Помахав еще раз, отец развернул лошадь и продолжил свой путь.
Хайме видел, как корабль швартовался к причалу, по вантам, словно муравьи, сновали матросы. Первым делом были спущены брамсели, затем оголилась фок-мачта. Когда он повернулся, чтобы продолжить свой путь, все паруса уже были спущены и взору представали лишь стройные мачты.
Когда он, спустя два месяца, вернулся из Карату, корабль все еще стоял у причала, но теперь это был просто обгоревший кусок дерева, когда-то гордо рассекавший океанские просторы и принесший, в конце концов, черную смерть в этот город. Следов отца и матери Кайме разыскать не удалось.
Когда слуга сообщил о незнакомце, направляющемся через горы к гасиенде, сеньор Рафаэль Кампос взял бинокль и вышел на террасу. Через окуляры бинокля он увидел смуглого мужчину в запыленной одежде, осторожно спускающегося на пони по извилистой тропе. Кампос удовлетворенно кивнул. Слуги были настороже, да и как иначе, когда в любой момент с гор можно было ждать бандитов.
Он снова посмотрел в бинокль, незнакомец ехал очень осторожно. Сеньор Кампос отложил бинокль и достал из кармана золотые часы. Было половина одиннадцатого утра. До гасиенды незнакомец доберется часа через полтора, как раз к ланчу.
– Когда будете накрывать на стол, поставьте еще один прибор, – сказал он слуге и отправился в дом завершать свой туалет.
Прошло почти два часа, прежде чем отец добрался до гасиенды. Дон Рафаэль сидел в тени на террасе. На нем был белоснежный костюм, белая шелковая рубашка с кружевными манжетами, черный галстук подчеркивал тонкие и изящные черты его лица. Тонкая ниточка усов была пострижена по последней испанской моде, волосы и брови слегка тронуты сединой.
Когда отец спешился, дон Рафаэль с удовлетворением отметил, что костюм его вычищен от пыли, ботинки сверкают. Хотя отец торопился, он с удовольствием остановился возле ручья и привел себя в порядок.
Дон Рафаэль Кампос встретил отца на верхней ступеньке.
– Добро пожаловать, сеньор, – вежливо поприветствовал он отца, как это было принято в горах.
– Большое спасибо, сеньор, – ответил отец. – Я имею честь говорить с его сиятельством доном Рафаэлем Кампосом?
Дон Рафаэль кивнул.
Отец поклонился.
– Хайме Ксенос, помощник судьи, к вашим услугам. Дон Рафаэль улыбнулся.
– Прошу, – сделал он приглашающий жест. – Вы почетный гость в моем доме.
– Это большая честь для меня.
Кампос хлопнул в ладоши, и в комнату поспешно вошел слуга.
– Что-нибудь прохладительное для нашего гостя и позаботьтесь о его лошади.
Он провел отца в тень террасы и предложил сесть. Устраиваясь возле небольшого столика, отец бросил взгляд на винтовку и два пистолета, лежавших на полу рядом с креслом.
Дон Рафаэль перехватил его взгляд.
– В горах все время приходится быть начеку.
– Понимаю, – согласился отец.
Слуга принес напитки, мужчины обменялись тостами, и отец передал извинения судьи, но сеньор Кампос не хотел слышать никаких извинений. Он был рад приезду отца и выразил уверенность, что теперь дело будет завершено в его пользу. После ланча дон Рафаэль показал отцу его комнату и предложил отдохнуть, а обсуждение всех дел отложить на завтра. Сегодня гостю нужно отдыхать, и пусть он чувствует себя как дома. Так что мой отец познакомился с моей матерью только вечером за обедом.
Но Мария-Элизабет Кампос наблюдала за всадником из окна, расположенного над террасой, в полуденной тишине дома ей отчетливо был слышен его разговор с отцом.
– Он очень высокий и симпатичный, правда? – раздался позади нее голос.
Мария-Элизабет обернулась. Ее тетка донья Маргарита, управлявшая домом после смерти сестры, стояла рядом и тоже смотрела в окно.
Мария-Элизабет покраснела.
– Но очень смуглый.
– Похоже, в нем есть негритянская кровь, – ответила тетка. – Но это не имеет значения, говорят, что они прекрасные мужья и любовники. Привлекательный мужчина.
До них донесся голос дона Рафаэля, предлагавшего гостю отдохнуть до обеда.
Донья Маргарита повернулась к племяннице.
– Тебе надо прилечь. Гость не должен видеть тебя раскрасневшейся и усталой от жары.
Мария-Элизабет попыталась возразить, но сделала так, как ей посоветовала тетя. Ее тоже заинтересовал высокий смуглый незнакомец, и она хотела предстать перед ним в лучшем виде.
Опустив шторы на окнах, она легла в постель, наслаждаясь прохладным полумраком, но уснуть не смола. Этот незнакомец был адвокатом, она сама слышала, как он говорил об этом, а это значит, что он образован и хорошо воспитан. Не то что сыновья фермеров и плантаторов, живших в окрестностях гасиенды. Все они были грубыми и невоспитанными, интересовались только своими ружьями и лошадьми и совершенно не умели поддерживать вежливый светский разговор.
А ведь ей вскоре предстояло сделать выбор, ей шел уже восемнадцатый год, и отец настаивал на замужестве. Еще год, и она будет считаться старой девой, будет обречена вести такую же жизнь, как донья Маргарита. Но ее ждала худшая перспектива, ведь она была единственным ребенком, и у нее не было ни сестер, ни братьев, о чьих детях она могла бы заботиться.
Погружаясь в сон, Мария-Элизабет подумала, что было бы здорово выйти замуж за адвоката, жить в городе, где совершенно другие люди и другие интересы. Моего отца тоже заинтересовала стройная молодая девушка, спустившаяся к обеду в длинном белом платье, выгодно оттенявшем ее огромные темные глаза и алые губы. Он скорее ощутил, чем увидел, гибкое тело и высокую грудь под корсажем.
Весь обед Мария-Элизабет молчала, прислушиваясь к знакомому голосу отца и восхищаясь приятным