Я промолчал.
– Вам интересно, что о вас говорят?
– По правде сказать, нет, – признался я. – Достаточно и того, что они говорят обо мне.
– Вы, похоже, пользуетесь успехом у женщин.
Я позволил себе улыбнуться. Тут он попал в точку, хотя и знал далеко не все. В частности, и не подозревал о том, что в этот же день, только попозже, я встречался с врачом, чтобы договориться об аборте Барбары, его дочери[2].
Спенсер взял со стола лист бумаги, вгляделся в него.
– Надеюсь, вы не обидитесь, узнав, что я попросил собрать о вас кое-какую информацию?
Я пожал плечами.
– Это естественно. Я сделал то же самое в отношении вас. Только воспользовался архивом «Нью-Йорк тайме».
– Стивен Гонт, двадцати восьми лет, родился в Нью-Бедфорде, штат Массачусетс. Отец, Джон Гонт, президент банка. Мать, до замужества Энн Рейли, оба умерли.
Учился в лучших учебных заведениях Новой Англии.
Работа: рекламное агентство «Кеньон и Экхардт», один год, кинокомпания «Метро-Голдвин-Мейер», два года.
Последние три года – телерадиовещательная компания «Грейт Уорлд Бродкастинг», помощник президента Гарри Московица. Холостяк. Ведет активный образ жизни.
Он положил лист на стол и посмотрел на меня.
– Одного только я никак не могу понять.
– Чего именно? – переспросил я. – Может, я смогу вам помочь?
– Как попал в такую компанию благовоспитанный мальчик из нееврейской семьи?
Я знал, что он имеет в виду.
– Все очень просто. Я – их Shabbos boy.
По выражению его лица я видел, что он меня не понял.
– Суббота – шаббат, еврейский выходной. Они не работают. А потому субботу они отдали мне. И, насколько я понимаю, точно так же поступают и у вас, и в Си-би-эс, и в Эн-би-си, и в Эй-би-си[3].
– Вы высоко себя цените, не так ли?
– Да, – без малейшего колебания ответил я.
– Почему вы так уверены, что мы не сможем остановить вас, если захотим?
Я улыбнулся.
– Мистер Синклер, последние полтора года вы только этим и занимались, но у вас ничего не вышло. Вам повезло, что мы охватываем только одиннадцать из ста регионов, а не то вы бы давно потерпели крах.
Он смотрел на меня в упор.
– Не могу понять, нравитесь вы мне или нет.
Я встал.
– Вы – человек занятый, мистер Синклер, поэтому не буду более отнимать у вас времени. Получаю я работу или нет?
– Какую работу? – спросил он. – Мне казалось…
– Мистер Синклер, если вы позвали меня лишь для того, чтобы посмотреть, кто желает вашей дочери спокойной ночи, то напрасно потратили и свое время, и мое.
Меня давно ждут на рабочем месте.
– Садитесь, мистер Гонт, – резко приказал он.
Я остался на ногах.
– Я намеревался предложить вам должность вице-президента, курирующего программы, но уже не уверен, что предложу.
Мои губы вновь разошлись в улыбке.
– И не предлагайте. Мне это не подойдет. Программами я занимаюсь уже три года.
Наши взгляды встретились.
– И какой пост вас бы устроил? Хотите занять мое место?
– Не совсем, – я продолжал улыбаться. – Я бы хотел стать президентом «Синклер телевижн».
– Вы, должно быть, шутите! – ужаснулся он.
– В бизнесе шутки недопустимы.
– Дэн Ритчи десять лет возглавляет Эс-ти-ви, а до того пятнадцать лет руководил «Синклер радио». Он один из лучших специалистов в отрасли. Неужели вы думаете, что сможете делать то, что делает он?
– И не собираюсь, – ответил я. – Его методы устарели. Они годились на радио, но телевидение – это совсем другое дело. Самому юному из ваших высших чиновников уже далеко за пятьдесят, а большинство телезрителей моложе тридцати и средний возраст уменьшается с каждым годом. Каким образом вы можете заставить их не переключать телевизор на другие каналы, если они давным-давно перестали слушать, что говорят им родители?
И я не собираюсь биться головой о стенку, пытаясь убедить старческую команду, что делать все надо, как я того хочу, а не иначе. Последнее слово должно быть за мной.
На меньшее я не согласен.
Он помолчал.
– Но где гарантии того, что вы будете слушать меня?
– Их нет, – я улыбнулся. – Но я заверяю вас, что существует авторитет, к которому я буду прислушиваться.
– Кто же это?
– Индекс Нельсена[4]. Сейчас Эс-ти-ви идет четвертой, вслед за тремя упомянутыми выше телерадиокомпаниями. Через два года мы будем первыми, в крайнем случае, вторыми.
– А если не будем?
– Тогда вы будете иметь полное право вышибить меня. Но и ниже мы не опустимся. Четвертое место так или иначе останется за нами.
Синклер долго разглядывал лежащие передо ним бумаги. А когда заговорил, голос его изменился. Теперь передо мной сидел отец Барбары.
– Вы намерены жениться на моей дочери?
– Это одно из условий получения работы?
Следующую фразу он выдавил из себя с трудом:
– А как же ребенок?
Я взглянул на него. Его рейтинг в моих глазах поднялся на добрых десять пунктов.
– Мы позаботимся об этом во второй половине дня.
– Доктор хороший?
– Лучший. Мы поедем в частную клинику в Скардейле.
– Вы позвоните мне, как только все закончится?
– Да, сэр. Обязательно.
– Бедная Барбара, – вздохнул он. – Она – хорошая девочка.
Ну как я мог сказать отцу, что его дочь перетрахалась с половиной Нью-Йорка и постоянно курит марихуану?
– Ребенок… ваш?
Я посмотрел ему в глаза.
– Мы не знаем.
Он отвел взгляд.
– Если доктор скажет, что возможны осложнения, вы не позволите ему оперировать?
– Нет, – твердо ответил я. – Пусть вам и покажется это странным, сэр, но Барбара мне небезразлична и я не хочу чтобы с ней что-то случилось.
Он шумно выдохнул и встал. Протянул руку.
– Я беру вас на работу. Когда вы сможете начать?
– Завтра, если вы не возражаете. Со старого места я уволился на прошлой неделе и уже передал все дела.
Впервые он улыбнулся.
– Завтра мне подходит.
Мы пожали друг другу руки, и я направился к двери.
А открыв ее, обернулся.
– Между прочим, какой это этаж?
– Пятьдесят первый.
– А на каком находился кабинет Ритчи?
– На сорок девятом.
– Я хочу, чтобы мой был на пятидесятом, – л вышел, притворив за собой дверь.
Глава 2
Я вновь нажал кнопку звонка. Из-за двери доносилась музыка, похоже, заглушавшая все остальные звуки.
Я толкнул дверь. Она открылась. Из гостиной валили клубы горьковатого дыма. Я мог словить кайф, пару раз глубоко вздохнув. Но вместо этого распахнул окна и выключил стерео. От резкого перехода к тишине даже заболели уши.
– Барбара! – позвал я.
Ответа не последовало. Затем до меня донеслось ее хихиканье. Я прошел к спальне, остановился на пороге.
Барбара в чем мать родила сидела на полу. С сигаретой, набитой марихуаной, во рту. Перед ней стоял высокий юноша-негр.
Он заметил меня раньше, чем Барбара. Лицо его разом посерело.
Барбара повернулась ко мне.
– Стив! – в голосе ее слышался упрек. – Ты напугал его.
– Извини, – я вошел в спальню.
Юноша весь сжался.
– Вы – ее муж?
Я покачал головой.
– Она – ваша девушка?
– Не болтай чепухи, Рауль, – встряла Барбара. – Он – мой приятель. – Барбара повернулась ко мне, вновь захихикала. – Ты сэкономил мне пятьдесят долларов. Рауль сказал, что ничего не