– Фрэнсис, ты должен научиться контролировать свои эмоции. Слова не приносят никакого вреда. Вспомни, Иисус велел подставлять правую щеку, когда тебя бьют по левой. Я хочу, чтобы ты извинился перед миссис Санперо.
Извинение мне ничего не стоило, поэтому я подошел к ней и сказал:
– Извините, миссис Санперо. Я не хотел драться с Питом.
Мать Пита промолчала. Я вернулся к старшей сестре.
– Фрэнсис, в качестве наказания я попросила брата Бернарда не выпускать тебя из приюта после занятий следующие две недели, – сообщила она.
– Две недели! – растерялся я. – Вы не можете это сделать... не можете.
– Почему это не можем? – грозно переспросил брат Бернард.
– Потому что Джимми Кеуф возьмет на мое место кого-нибудь другого, – объяснил я.
– Значит, ты работаешь у, Кеуфа, – произнесшей, кивая головой. – А скажи мне, пожалуйста, чем ты там занимаешься?
– Убираю и бегаю по поручениям.
– Убираешь, значит? Ничего, у нас тоже найдется уборка!
– Возвращайся в класс, – сказала старшая сестра.
– Пойдем, Фрэнсис, – позвала меня сестра Анна.
Мы молча вышли. На лестнице она остановилась и взяла меня за руку. Сестра Анна стояла на две ступеньки ниже, и наши лица находились на одном уровне.
– Не расстраивайся, Фрэнсис. – Ее глаза смотрели прямо в мои. – Все будет в порядке.
Я импульсивно поцеловал ее руку.
– Я люблю вас, – горячо пробормотал я. – Вы единственный справедливый человек, который понимает меня. Я люблю вас!
Она сжала мою руку и поднялась ко мне. В глазах сестры Анны заблестели слезы.
– Бедный ребенок, – прошептала она и поцеловала меня в губы.
В ту же секунду сестра Анна поняла, что я уже не ребенок, что я оставил детство далеко позади. Она выпрямилась и резко вздохнула. Несколько секунд мы молча смотрели друг другу в глаза, затем она отвернулась, нагнула голову, и мы пошли в класс.
Глава 3
Обманывать брата Бернарда оказалось нетрудно, и через два-три дня я легко научился это делать. Я просто говорил ему после ужина, что иду спать, а сам выбирался на улицу через окно спальни. Ночью возвращался таким же способом, и все было в порядке.
В один из этих дней я познакомился с Силком Феннелли.
Мистера Феннелли знали все в нашем районе. Он занимался всем: выпивкой, азартными играми, тотализатором, рэкетом. Его очень уважали и боялись. Я видел его иногда мельком, когда он заглядывал к Кеуфу по делам. Феннелли всегда приводил с собой своих парней. Он был крут, жесток и отличался острым умом. Силк не боялся ни Бога, ни черта! Он стал моим кумиром.
Иногда, рано придя в бильярдную, я брал ящик со щетками и выходил на улицу подработать. В тот день я зашел в спикизи[2] на углу Бродвея и Шестьдесят пятой улицы. В спикизи всегда можно было найти клиентов.
С предложением почистить обувь я принялся обходить посетителей.
– Убирайся, – заорал толстый бармен, на лысом черепе которого сверкали капли пота. – Сколько раз вам повторять – не приставайте к посетителям? Пошел вон, пока я тебя не вышвырнул!
Я молча направился к двери. Какой-то тип выставил ногу, и я упал на колени. Ящик слетел с плеча. Банки с кремом разбились о кафельный пол, и вокруг расплылись черные и коричневые пятна. Несколько секунд я растерянно стоял на коленях, пока вокруг расползался крем.
Внезапно меня подняла с пола жирная, похожая на свиной окорок, рука. Бармен крепко держал меня за шиворот.
– Пошел отсюда! – бушевал он. – Пока я тебя не... – Он так разозлился, что начал заикаться. Толстяк, брызгая слюной, поволок меня к двери.
У самой двери я очнулся и вырвался.
– Отдайте ящик! – закричал я. – Я хочу забрать свой ящик!
– Пошел! Убирайся! Я отучу тебя совать сюда свой нос! Чтобы я тебя здесь больше не видел!
– Не уйду без ящика! – Я прошмыгнул под его рукой и начал собирать и заталкивать в ящик щетки, банки и тряпки.
Бармен схватил меня, когда я начал уже вставать, и ударил наотмашь по лицу. В ушах зазвенело.
– Я вас, гадов, отучу шляться по барам! – прорычал толстяк. Он опять ударил меня и схватил за шею, да так крепко, что я не мог пошевелиться.
Я безуспешно попытался лягнуть его.
– Отпусти его, Тони, я хочу почистить обувь, – раздался спокойный размеренный голос из одной из кабин.
Мы оба повернулись. Одна рука бармена застыла в воздухе, а другая – по-прежнему держала меня за шиворот. Я даже не знал, кто из нас двоих больше удивлен. В кабине сидел стройный, приятной наружности мужчина лет тридцати пяти-сорока. Одна его рука с полусжатыми пальцами лежала на столе, другая игралась перочинным ножиком на цепочке, прикрепленной к жилету. На нем был темно-серый костюм, элегантная шляпа и лакированные черные туфли. Полузакрытые серые глаза пристально смотрели на нас, над красивыми губами темнела тоненькая ниточка усов. Белые, сверкающие зубы и орлиные черты лица завершали портрет Силка Феннелли.
– Хорошо, мистер Феннелли, – пробормотал толстяк, откашливаясь. Он отпустил меня и вернулся к стойке.
Я вытер лицо рукавом и поплелся к кабине, волоча по полу ящик. С Феннелли сидели еще двое, молодой, хорошо одетый мужчина и красивая женщина.
– Я не могу почистить вам обувь, мистер, – сообщил я.
– Почему? – удивился Силк Феннелли.
– Весь черный крем вывалился на пол.
Он вытащил из бумажника пятидолларовую банкноту, протянул мне и сказал:
– Тогда сбегай и купи!
Я взглянул на бумажку, потом на Силка и, не сказав ни слова, бросился к двери. Помощник бармена уже начал мыть пол. Выбегая из бара, я услышал слова спутника Феннелли:
– Пятьдесят против ста, что он не вернется, Силк.
– Заметано, – рассмеялся Силк.
– По-моему, он в первый раз видит столько денег, – улыбнулась дама.
– Вероятно, ты права, – согласился Силк Феннелли. – Я в его возрасте тоже не видел таких денег.
Дальнейшего разговора я не слышал. Когда я вернулся, они уже ели. Я положил сдачу на стол и сказал:
– Извините, что заставил вас ждать, но в магазине не оказалось сдачи, и мне пришлось разменять пятерку.
Я опустился на колени и начал чистить его туфли. Молодой человек достал из бумажника несколько купюр и протянул Силку, который взял их, даже не пересчитав.
– Это тебе урок. Не спорь со знатоком.
Я закончил чистить один башмак и постучал по нему, чтобы мистер Феннелли поменял ноги. Он поставил на ящик другую ногу и спросил:
– Как тебя зовут, сынок?
– Фрэнсис Кейн. Можете называть меня Фрэнки. Все друзья зовут меня Фрэнки.
– Значит, я твой друг, сынок? Будь осторожнее. Дружбу нельзя так легко заслужить. Это очень серьезное дело.
– Не пойму, о чем вы говорите, – смутился я. – По-моему, вы хороший человек. – Я закончил чистить и встал.
Спутник Феннелли и женщина тоже поднялись.
– Нам пора, Силк. До встречи.
– Пока! – попрощался мистер Феннелли, вставая.
Когда они ушли, я поинтересовался:
– Ну что, мистер Феннелли, получили?
– Что ты имеешь в виду?
– Пари. Я все слышал. Он заплатил?
– Так ты все слышал,