— И что у нас тут? — спросил Соклей.
— В основном то, что ты просил, — ответил писец, — и ещё я сделал пару копий предпоследней части "Илиады" — погребальные игры Патрокла.
— Пойдёт, — Соклей развернул один из свитков и принялся восхищённо его разглядывать. — Как жаль, что я так не умею. Твои письмена достойны быть высечены на мраморе.
— Я просто много практикуюсь, — польщенно ответил Главк.
— Я куплю все, — сказал Соклей. Лицо писца озарилось восторженной улыбкой. — Если твоя цена будет близка к разумной, — продолжил Соклей.
— Что ж, наилучший, ты знаешь, сколько они стоят, — ответил Главк. — Если бы ты просто зашёл с улицы купить одну книгу, я постарался бы выжать из тебя восемь или десять драхм. Такие люди не понимают, что почём, а тебе нужно немного подзаработать. Но тебе вот эти я продам по пять, а за погребальные игры возьму по шесть, ибо это особенно длинная книга, на нее уходит больше времени и папируса.
— По рукам, друг мой. — Соклей и правда знал цену книг. Он рассмеялся: — Не помню, когда последний раз заключал сделку, не торгуясь.
— Я тоже. — Казалось, Главк сейчас упадет в обморок. На деньги Соклея он сможет кормить семью пару месяцев. Соклей задумался, как давно у него купили последнюю книгу, и насколько плохи его дела. Когда Главк снова ушел в заднюю комнату и вернулся с двумя чашами вина, чтобы отпраздновать, Соклей заподозрил, что писец уже не просто отчаялся — он пересек эту черту уже некоторое время назад.
Вино оказалось отвратительным. Самое дешёвое, подумал Соклей, а вслух сказал:
— Всегда рад заключить с тобой сделку, Главк. Кто бы мы были без людей, делающих книги? Всего лишь дикари.
— Благодарю тебя, — в голосе писца прозвучали слезливые нотки. Что-то бормоча, он вытер глаза рукой. — Это действительно так, но разве кто-нибудь думает об этом? Сомневаюсь! Нет, я слышу лишь "Да ты рехнулся, столько просить за писанину!" Если я и мои собратья-переписчики умрут с голоду, откуда будут браться книги? Они не растут на деревьях, знаешь ли.
— Конечно, нет, — сказал Соклей, но Главк его не слушал. Может, из-за вина, а может, слова Соклея задели его за живое. В любом случае, Соклей был рад убраться из его лавки.
Но он ещё не закончил. В паре кварталов от Главка вёл свои дела Никандр, сын Никона. Его работа не так нравилась Соклею. Он писал быстро и мог переписать книгу быстрее Главка, но к скорости прилагался небрежный почерк и ошибки.
И сам похожий на хорька Никандр с его писклявым голосом и завышенной самооценкой нравился Соклею меньше Главка.
— Я не могу расстаться с книгой меньше, чем за девять драхм, — сказал он.
— До свидания, — Соклей повернулся, чтобы уйти. — Если образумишься до нашего отплытия, пришли гонца на "Афродиту".
Он уже почти поверил, что писец не окликнет его, когда Никандр наконец произнес:
— Погоди.
После долгого торга он получил книги за ту же цену, что у Главка, только Никандр не предложил ему вина.
— Ни к чему было тратить столько времени, — проворчал Соклей. — Мы оба знаем, сколько они стоят.
— Я знаю только, что ты ободрал меня.
Однако, это не помешало Никандру сгрести серебро в сундук.
— Я плачу тебе не меньше, чем Главку, — сказал Соклей, — но к воронам меня, если я понимаю, почему должен платить тебе больше.
— А, Главк, — фыркнул Никандр. — Все понятно. Я расплачиваюсь за то, что он не умеет торговаться. Справедливо, ничего не скажешь.
— За такие книги в Афинах дают не больше пяти драхм, — сказал Соклей. — Ты знаешь это не хуже меня, о великолепный. Так почему на Родосе должно быть иначе?
— И афинские писцы такие же тощие и голодные, как Главк, — возразил Никандр. — Я хочу для себя лучшей жизни. Я достоин иметь больше покупателей.
— Чего я только не хочу, — парировал Соклей. — Но это не значит, что я получу желаемое, и даже, что мне это нужно.
Никандр снова фыркнул.
— Доброго дня, — холодно сказал он. Теперь, когда торг закончился, он даже не мог оставаться вежливым. И откуда взяться покупателям, которых ты якобы заслуживаешь, если изо всех сил стараться отпугнуть людей?
Поликл, сын Аполлония, тоже переписывал книги на продажу, но его лавка оказалась закрыта. Сосед-плотник оторвал взгляд от стула, к которому приделывал ножку.
— Ты найдешь его в таверне вниз по улице, — сказал он.
— О, — замялся Соклей. — А он сможет говорить о делах?
— Тут не угадаешь, — ответил плотник и взял маленький напильник.
В таверне воняло прокисшим вином и жиром, в котором владелец жарил закуски, купленные посетителями где-нибудь в другом месте. Перед Поликлом стояла глубокая как море кружка. Взгляд писца — бледного человека с сухой левой рукой, по всей видимости не годившегося для более тяжелой работы, был таким мутным, что Соклей понял: он уже не раз осушил её.
— Радуйся, — сказал Соклей.
— Радуйся и ты, — Поликл еле ворочал языком, Соклей с трудом понимал его. Писец поморгал: — Я тебя где-то раньше видел, да? — он отхлебнул из своей огромной кружки.
— Да, — ответил Соклей, ни на что особо не надеясь, и назвал свое имя.
Поликл наклонил голову и едва не навалился на стол. Вновь обретя равновесие он сказал:
— А, да, я тебя знаю. Ты тот торговец, один из тех торговцев. Чё надо?
— Книги, — ответил Соклей. — Самые интересные книги из "Илиады" и "Одиссеи". Если они у тебя есть, я куплю.
— Книги? — Поликл будто впервые слышал это слово. Потом опять медленно склонил голову. На этот раз ему удалось усидеть прямо.
— А, да, — снова сказал он, — я их помню.
— Отлично. Мои поздравления, — удивительно, как он в таком состоянии хоть что-то помнил. — Так они у тебя есть?
— Есть что?
— Лучше поговори, когда он протрезвеет, приятель, — сказал хозяин таверны.
— А такое бывает? — поинтересовался Соклей. Хозяин лишь пожал плечами в ответ. Соклей снова взялся за Поликла:
— Пойдем. Давай сходим к тебе домой, если у тебя есть книги, которые мне нужны, я дам за них деньги.
— Деньги? — снова удивился Поликл.
— Деньги, — повторил Соклей и пояснил, будто говорил с идиотом: — Ты сможешь купить на них ещё вина, — и тут же устыдился того, что подстрекает писца к саморазрушению.
Как бы там ни было, это сработало. Поликл осушил кружку и мотнулся к нему:
— П'шли…П'шли д'мой. Я не… не знаю… что у меня есть. П'смотрим.
Он попытался пройти сквозь стену. Соклей перехватил его и повернул в нужном направлении, не дав расквасить нос о кирпичи.
— Пошли, друг. Сейчас дойдём потихоньку, — сказал Соклей, сам толком не веря своим словам.
Вести Поликла вниз по улице было все равно что вести парусное судно по бурному морю при переменчивом ветре. Переписчик шатался и спотыкался, и в итоге навернулся в фонтан.
Может позволить