— Что ты мне пиздишь? Прошлый раз тебя взяли вот с этим кастетом, — следователь бросил на стол мой кастет. Свинец был в запекшихся пятнах крови.
— Такие кастеты любой может сделать. Мой забрали в прошлый раз, — и это была чистая правда. Я не сказал, что на следующий день сделал себе новый, благо у Мишки была форма, которую он старательно прятал от родителей.
— Ладно. А если на нем твои отпечатки?
— Я вынужден был защищаться, да и иногда хватал мусор на земле, чтобы отбиться.
— Сколько было нападавших?
— Около пятнадцати человек.
— Вадим, ты же нормальный парень, — внезапно следователь сменил гнев на милость. — Зачем тебе все это? Почему не можешь жить нормально?
— Я нормально живу. Они первые кинулись, — вновь повторил я, не купившись на ласковый тон.
— Я тебя закрою, сука, на пятнадцать суток, — вспылил следователь, встав из-за стола. — Хочешь?
— Нет, — я потрясенно покачал головой. — Я правду говорю.
— Заебали, блядь. Бандиты малолетние. Сейчас, погоди. Алё, — отвлекся он на звонивший телефон. — Да, Михалыч. Привет. Да, племяш твой тут. С Гансом сцепились. Наведаемся, конечно. Лысые борзеть начали. Конечно, показания сниму и отпустим. Молодежь, блин. На выходных? Да ничего, в принципе. С удовольствием. Сто лет на рыбалке не был. Давай, Михалыч. Жене привет. Пока.
Я тихо сидел, предоставив следователю побуравить меня злым взглядом, в котором все же проскакивали задорные искорки. Наконец он вздохнул и чиркнул зажигалкой, выпустив облако сизого дыма.
— Ладно, Вадим. Подумай над своим поведением. Кривая дорожка тебя может и в тюрягу привести. Уведите его, — последняя фраза адресовалась конвойному, который привел меня в кабинет.
Уже в камере меня обступили ребята. Вид у всех был просто ужасный. У Мойши разбита голова, хорошо, что не сильно. Но это не мешало ему острить по поводу и без. Андрею разбили губы и нос. Толик отделался заплывшим глазом. Стас и Димка были целыми, только немного пыльные, когда милиционеры уложили их мордой в пол. Макару выбили зуб, и теперь, когда он улыбался, то становился жутко похожим на Горшка[7]. У меня болела голова и ребра. Кулаки были разбиты, и на костяшках чернела запекшаяся кровь. Мишка криво ухмыльнулся и спросил в своей излюбленной манере:
— Сдал нас мусорам, фраерок[8]? Через карталыгу[9] кинул? — я поморщился и пнул Мойшу в ногу.
— Была бы у тебя башка целая, вломил бы. Ты уже готовишься к тому, чтобы тянуть срок?
— Типун тебе на язык, — ругнулся друг. — Шуток ты совсем не понимаешь, Вадимка.
— Макар, давай Мойше набьем кота[10] на залупе? Он уже стал коренным обитателем, — засмеялся я, когда Макар обрадованно закивал и начал посматривать на Мишку взглядом художника.
— Даже, блядь, не думай! — Миша отскочил в сторону под веселый гогот всей компании. Даже милиционер, что стоял рядом с клеткой, улыбнулся. — Моя залупа не для тебя росла, наркуша.
— Никто даже не сомневается в этом, Миш, — усмехнулся Макар. — Сомнения в том, а растет ли она вообще.
— Бляди дурные. Накурятся и разят друг друга в жопы, — пробурчал Мойша, вернувшись на свое место. Андрей тут же спросил, что было в кабинете. Я ответил, упомянув и про звонок его дядьки. Друг расслабленно выдохнул и откинулся назад.
— По идее, через час должны выпустить, — тихо шепнул он мне. Я кивнул и закрыл глаза.
Спустя час, как и предсказывал Андрей, нас выпустили. Отделение находилось в промышленной зоне, и до ближайшей остановки общественного транспорта нужно было долго топать. Благо, что дорога была малолюдной и слабоосвещенной. Иначе можно было бы случайного прохожего до инфаркта довести. Двух бритых, что повязали вместе с нами, оставили с ночевкой в уютной клетке по соседству. Мойша не стерпел и, сняв штаны, явил им свою синюю задницу, за что чуть было не вернулся обратно.
Макар постоянно трогал пальцем зубы и сокрушенно вздыхал, когда натыкался на дыру между ними.
— Да не переживай ты. Вставишь себе протез или подушечку Дирол, если денег нет, — простодушно посоветовал ему Мойша.
— Миша, — напрягся Макар.
— А?
— Хуй на! Доебывайся до других, а иначе я тебя самолично сейчас отхуярю и обоссу напоследок, — Мишка надулся и ускорил шаг, догнав Толика. До нас доносились обрывки их разговора. Парни обсуждали бас-гитары и свежие альбомы, что появились на рынке. Я поравнялся с Макаром.
— Мак, можно просьбу?
— Вальке не скажу, не бойся, — улыбнулся он. — Наши терки ей знать не обязательно. Ты мне скажи, ты серьезно с ней замутить хочешь или просто матросинг?
— Нет, ты чего, — возмутился я. — Серьезно, конечно. Нравится она мне.
— Все уже в курсе, что нравится. Только ты ссышь пригласить ее погулять.
— Ты просто доктор психологии, Макар. О, смотри. Гопота.
Там, куда я указывал, на старых трубах сидели четыре фигуры. Два человека сидели на трубах, два на корточках рядом. Поравнявшись с ними, мы услышали традиционное приветствие вольного народа.
— Э, пацаны. Закурить есть?
— Ты, блядь, глаза разуй, — хохотнул Мишка, выходя на свет. — Думаешь, мусора оставили нам что-нибудь?
К Мойше подошел тот, кто задал вопрос, и сочувствующе покачал головой. Затем достал пачку синего Дуката и протянул ее удивленному парню.
— Жестко вас. На подгончик. Сами там бывали, знаем.
— Спасибо, — Мишу не пришлось упрашивать дважды, и пачка пошла по рукам. Я вытащил две сигареты. Одну сунул за ухо, а вторую прикурил.
— Чё натворили-то? — спросил рослый крепыш, подойдя к своему собрату.
— С лысыми замесились, — сплюнул Андрей. — Слышь, нас там уже поспрашивали, что и как. Если тебе интересно, пойди и попроси, чтобы дали почитать.
— Не зверей, лохматый. Все путем. Идите своей дорогой. Сигареты себе оставьте. Даст Бог, и вы нас тоже выручите как-нибудь, — крепыш поднял руки и отошел в сторонку. Мы пошли дальше.
Отойдя на некоторое расстояние, Андрей выругался.
— Альтруисты ебучие. Так бы они и помогли страждущим. Семь рыл идут с отбитыми мордами. Шли бы вдвоем, сразу бы доебались.
— Андрюха, друг мой ситный. Это же дарвинизм, ёб его мать, — встрял Мойша. Что-то слишком веселый он сегодня. — Они выживают за счет младших элементов в пищевой цепи. Потрошат школоту, ботанов и случайных прохожих.