Легионы, растянувшись цепью, стали на пути движения врага, связав его боем, в то время как восемь тысяч всадников скрытно вышли в степь и зашли в тыл степному войску. Пока охваченные азартом добычи кочевники обстреливали укрывшихся за щитами легионеров, кавалерия Лация ударила по ним с тыла. В обычной ситуации такой маневр был бы самоубийственным: любой из степных воинов очень точно и быстро стрелял из лука, причем на большую дистанцию, чем имперские лучники. Всадники были хорошо укрыты доспехами, но из‑за открытости лошадей приблизиться к степному войску не удалось бы из‑за препятствия в виде вала из лошадиных трупов, поэтому кочевники поначалу не очень обеспокоились появлением в своем тылу кавалерии неприятеля. Часть лучников начала обстреливать мчащихся всадников, но, к их удивлению, упали единицы. Больше кочевники ничего предпринять не успели: страшный удар набравшей скорость тяжелой кавалерии опрокинул передние ряды. Легкая пика кочевника или сабля не защита от тяжелого копья. Лишившись копий, кавалеристы взялись за мечи и погнали впавших в панику степных воинов на копья легионеров. Главное оружие кочевников — луки — оказалось бесполезным. Не понеся существенных потерь, имперские легионы и кавалерия вырезали двадцать пять тысяч своих врагов. Именно в этой битве получил ранение в руку легат Ролон Марцел, что позволило отправить его на лечение в Алатан, а заодно передать императору письмо Лация о будущей военной компании. Сам он не мог в то время оставить Мирию. Только тогда, когда посланная в степь разведка не обнаружила на пять дней пути ничего, кроме спешно брошенных кочевий, и все войска были разведены по крепостям, а ему пришло повеление императора срочно прибыть в столицу, консул смог передать все дела заместителю и в сопровождении своей личной алы направиться в Сорму.
До Алатана пришлось добираться семь дней. Ехали не спеша, два раза в день устраивая привалы в удобных местах. В пути часто удавалось подстрелить несколько куропаток, которые вносили приятное разнообразие в походный рацион Лация. Можно было с куда большим комфортом ехать по северному имперскому тракту, ночуя на придорожных постоялых дворах и гостевых дворах встречных городов, но для этого нужно было сделать крюк длиной почти в сотню миль[7] по холмистому бездорожью Ларнии[8].
Было еще одно преимущество такого путешествия: оно избавляло Лация от множества официальных визитов, которые пришлось бы делать в силу его положения. К тому же у него, как и у большинства его спутников, все здесь вызывало приятные воспоминания об учебных походах, в которые они ходили с друзьями в старших классах гимнасия, или об охотничьих выездах, часто устраиваемых в семьях патрициев и просто состоятельных граждан Сормы.
Верхушки башен столицы стали видны к вечеру шестого дня пути. Переночевав, они поспешили закончить путь.
Алатан был единственным в своем роде среди всех известных Лацию городов. Это был город повелителей большой и богатой страны, построенный ими для себя. Здесь не было, как в других городах, кварталов ремесленников или бедняков. Даже купцы империи допускались в него с большим разбором, а иностранцам, кроме посла союза королевств и его свиты, доступ в город был закрыт вообще. Столица не имела крепостной стены, что дало возможность строить с размахом, не сковывая фантазию заказчиков узостью городской черты. Город построили в среднем течении Ольши — одной из самых больших рек провинции, что позволило не только решить вопрос с питьевой водой и орошением, но и сплавлять с ее верховий камень для строительства. Жаль, что в горах почти не было леса, и его для плотов, да и для построек, доставляли тоже по воде, но уже с дельты. Хорошо, что во времена строительства не было никаких проблем с рабами. Много их удобрило берега Ольши, надорвавшись при проводке огромных плотов, много было закопано в рощах, окружающих Великий Город. Зато и результат получился впечатляющим. Весь Алатан представлял собой свободно построенные поместья–дворцы наиболее богатых патрициев, окруженных парками и садами. Они, в свою очередь, окружали дворец императора, башни которого не меньше чем на два десятка локтей[9] возвышались над остальными постройками.
Единого плана строительства не было, но строили так, чтобы между границами соседних парков и строений оставалось не меньше пятидесяти локтей. Позже была создана система дорог, мощенных тесаным камнем, позволяющая легко попасть в любую часть города. За дворцами знати располагались особняки патрициев «победнее». Отдельно стояли казармы третьего легиона, который вот уже больше двух сотен лет бессменно охранял столицу. Гостевой квартал и дома купцов находились в районе порта и отделялись от остального города трехметровой стеной с воротами на всех трех дорогах, ведущих из порта в город. Ниже по течению был еще один порт, где и выгружалась основная масса грузов, которые после досмотра развозились по назначению в отдаленные от побережья районы империи. Именно там селились иноземные купцы и просто путешественники, которых всегда неохотно впускали в империю, требуя за въезд высокую плату. Был в городе еще один квартал, который в той или иной степени использовался всеми его жителями, начиная с простого легионера и заканчивая сенаторами. Квартал был довольно обширным и состоял из самых разных заведений. Называли его веселым, но, кроме веселых домов, в нем были цирки, где выступали артисты и устраивались бои гладиаторов, и дома, где под приятную слуху музыку можно было вкусить блюда самых разных стран. Кроме того, в этом квартале можно было отыскать опытных врачей и несколько храмов наиболее почитаемых в империи богов. Здесь же любители книг могли на время взять книги и свитки из библиотеки, которая хоть и называлась императорской, но располагалась вдали от императорского дворца.
Отец Лация Март Савр был сенатором и обладателем приличного по меркам империи состояния, но никогда особенно не кичился богатством и сына воспитывал в строгости. Семья Савров жила в престижном районе недалеко от центра столицы в большом особняке, окруженном со всех сторон обширным парком[10].
Молодой