Он присмотрелся к беджу на груди Самбы:

– Вот что я вам скажу, офицер Бимбири-Барамба, – старичок так вкусно прокатил многочисленные «р-р», так ловко выговорил зубодробительное обращение, что рот Самбы расползся в ответной усмешке. – Въезжаем-то мы все, а вернутся не все. Нет, не все, это я вам гарантирую.

– Кто останется, баас? Карл? Мария? Родерик?

– Полагаю, что Карл, офицер.

– Если свыше полугода, Карлу придется обратиться в миграционную службу.

– Нет, офицер. На полгода Карл даже не рассчитывает.

– Это хорошо, баас. Это правильно. Костюмчик у вас – загляденье. Где брали?

– На Тилоне. Да и у вас, офицер, форма что надо.

Самба расправил плечи. Изумрудным отливом сверкнул шёлк рубашки с короткими рукавами. Червонным золотом – пуговицы на груди. Серебром – россыпь значков. Белым золотом – восьмиконечные звёзды на погонах рубежника.

– Приложите ладонь к идентификатору.

Старичок протянул руку к портативному идентификатору. Упадёт, решил Самба. Рухнет пластом от простого движения. Нет, не упал, выпрямился. Достал без проблем. Стоит, подмигивает. Шутка, значит. Как можно было подумать, что он упадёт? Поклёп на дедушку!

Будь старичок вудуном, как Самба, лейтенант решил бы, что этот человек одержим чужим Лоа. Ну, или зомби – свежий, недавно поднятый, ещё в сравнительном уме. Под контролем хунгана, разумеется. Хотя нет, у зомби идиосинкразия на документы: рвут в клочья…

«Карл Мария Родерик О'Ван Эмерих,» – появилось на табло. Паспорт активировался, над ним всплыл голографический шарик из аксарской бирюзы – киттянская виза. Самба на табло не смотрел. Виза его тоже не заинтересовала: информация в расширенном объеме подавалась на биолинзы-симбионты офицера. Самба читал историю полётов господина Эмериха, зафиксированную в чипе паспорта. Въезды-выезды… Самба читал, и челюсть его отвисала, превращая рот в разинутую пасть мамбы, только без клыков.

– Великий Космос! Ну вы и полетали, баас!

– Да, – без ложной скромности согласился старичок. – Я полетал отменно.

– Ваши документы, баас Эмерих, – Самба протянул паспорт старичку. – Добро пожаловать на Китту.

– Благодарю.

Следующим был парень-тилонец. По паспорту Пьер Ма́львин, контактный имперсонатор. Младший невропаст антического центра «Грядущее». На лацкане значок: две руки, золотая и чернёная, сцеплены в твердом рукопожатии. И опять Самбе мерещилось, что парень еле держится на ногах, отвечает невпопад, выглядит болезненно. Точно недосып. Венди, потаскушка, что ты сделала с офицером Бимбири-Барамбой? А ведь и бицепс, и дельты, и грудак! Ладно, вид доходяги – не повод для отказа во въезде. Тем паче во въезде на курорт. Отдохнет, поправится, окрепнет.

– Ваши документы, баас Мальвин. Добро пожаловать на Китту.

– Благодарю.

За тилонцем никого не было. Намечался перерыв минут на двадцать, до прилета лайнера с Хиззаца.

– Всё, Пьеро. Отпускай.

– Нет, маэстро. Вы сперва сядьте. Вот скамеечка.

– Отпускай, говорю. Что я, без тебя не сяду?

– Без меня вы не сядете. Без меня вы упадёте. Зря вы сбежали из больницы, ей-богу, зря…

– Хорошо, сажай меня. Смотрю, ты сегодня в ударе. Чисто работаешь…

– Ну вас к чёрту, маэстро. Старый льстец.

– Малыш! Как ты разговариваешь с живой легендой?

– Вот и хорошо, что с живой. Лежали бы в больнице, я бы не беспокоился. Таскай вас на закорках, через полгалактики…

– Ну, сел. Отпускай.

– Лекарство выпейте. Без меня у вас руки трясутся.

– Дай воды.

– Вот.

– Налей в стаканчик. Вон автомат с газировкой, там есть. Что ты мне, в самом деле, бутылку с соской… Я тебе кто? Я тебе маэстро или массовка за три гро́ша?

– Вы мне, маэстро, горе и наказание. За грехи мои тяжкие. Зря я вас послушался. И вы зря сбежали из больницы, правду говорю…

– Хватит причитать! Отпускай.

– Уже.

– Кому ты врёшь, малыш? Я таких, как ты, ем без соли на завтрак. Кто мне мелкую моторику корректирует? Кто спину держит? Какая беспардонная сволочь, а? Отпускай, не то вырвусь.

– Давайте хоть до места доедем.

– Не переживай, Пьеро, доедем. Отдохну немного, и в путь. Я встану, ты меня подхватишь. А сейчас отдохни, понял? Не хватало мне еще тебя на себе воло́чь!

– Ага, вы доволочёте. Нет, доволо́чите. Довлечёте? Не знаю, как, но вы сейчас не в форме. Вы, маэстро…

– Я маэстро! Маэстро Карл! Дитя, ты оценил мой пафос?

– В полной мере.

– Всё, шутки в сторону. Доведёшь меня до места и отпустишь насовсем.

– И вернусь на Тилон?

– И вернёшься на Тилон.

– Хороший вы человек, маэстро, а в людях ни бельмеса ни смыслите. На какой Тилон? Нет уж, дудки, я вас не оставлю…

– Оставишь. Там будет, кому меня подхватить.

– Вы про синьора Борготу?

– А что?

– Синьор Борготта тоже очень хороший человек. Ну, иногда. Он у нас на втором курсе зачёт принимал. «Подпись в контракте или устное заявление, трижды удостоверяющее согласие на контактную имперсонацию, не связанную с насилием, не влекущую за собой…» Забыл, блин. «Невропаст не может работать с куклой, если кукла не согласна.» А на этом он меня завалил: «Если в памяти клиента отсутствует исходный материал, то имперсонатору не с чем работать. Мы можем улучшить походку матросу, сошедшему с корабля после кругосветного плавания, но не можем поднять мертвеца и заставить плясать вприсядку…». Два раза пересдавал.

– Про мертвеца – это я.

– Что – вы? Вам плохо? Вы умираете?!

– Цитата, Пьеро. «Не можем заставить мертвеца плясать вприсядку» – это я говорил синьору Борготте, когда учил его искусству невропаста. А он, подлец, запомнил и теперь торгует как своим. Если бы ты знал, как я этому рад…

– А я – нет. Зря я про мертвеца вспомнил. Синьор Борготта не практикует. Все знают: из него боль невпопад лезет. Клиенты жалуются… Вот подхватит он вас, вы сразу коньки и откинете.

– Боль? Я старый человек. Боль – моя подружка, к ней я привык. Мы с ней спим в одной постели, а по утрам танцуем танго…

– Браво, маэстро. Что-то вы очень бодрый. Это не к добру.

– Да что же ты меня все время хоронишь?

– Хоронить не хороню, а прилечь бы вам не мешало. Эй, извозчик!

– Я здесь, бвана! Здесь!

– Где ты здесь, когда ты там? Лети поближе…

– Лечу! Не сомневайтесь, прокачу с ветерком! Сорок экю в любой конец! Семьдесят пять в два конца! Сто в три! Куда летят красивые бвана?

– Красивые бвана летят в гости к Лусэро Шанвури. Знаешь такого?

– К Папе Лусэро? Великий Джа! Вы знаете Папу?

– Красивые бвана знают Папу.

– Папа вас пригласил на проводы?

– Как тебя зовут?

– Г'Ханга.

– Не твое дело, Г'Ханга. Можешь обождать у ворот. Если Папа меня не пригласил, он меня выгонит. Тогда семьдесят пять в два конца, до космопорта. А вот если не выгонит, ты возьмешь с нас двадцать экю.

– Тридцать пять из уважения к почтенному возрасту бвана!

– Двадцать один.

– Наличными?

– Перечисление с подтверждением. И карточку я тебе не дам, не надейся. Бвана всё сделает сам. Иначе твоя колымага сломается на полпути. И ты отправишь нас пешком, со всем уважением к моему почтенному возрасту.

– Нет, красивый бвана. Моя колымага не сломается. И я возьму с вас только тринадцать экю.