— Мы осмотрели всего лишь четыре лаборатории, — раздался рядом голос Отто, — но, я думаю, этого вполне достаточйо. Если хотите, я покажу вам еще десяток…
— Не стоит. Общее представление об условиях работы я уже получил.
— Вот и отлично. — Мейер как-то странно смотрел на него.
Александр оглянулся. Так и есть: в дальнем конце коридора из неглубокой ниши высовывалась узкая носовая часть байцера. Она была направлена в их сторону.
«Почему он не реагирует на меня? — снова удивился Ивашов. — Может быть, они управляются из одного центра?»
— Эти люди, — Отто не отрываясь смотрел на него, — все, кого вы видели в лабораториях, всего лишь техники. Талантливые, умные, одаренные техники, исполнители чужой воли. Те же, кто способен по-настоящему работать головой, не сидят в лабораториях. Мы ценим каждого нашего сотрудника. Но особенно тех, кто способен дать идею!
Мейер вдруг, взволновавшись, несколько раз сжал и разжал кулак. Александр почувствовал, что пространство между ними словно наэлектризовалось, стало жестким, осязаемым.
— Вы имеете в виду меня? — холодно спросил он.
— Да. И не собираюсь скрывать: вы неслыханная удача для Треста. Вы именно тот, кто нам нужен. Вас послало само небо!
— Скорее ангелы с автоматами.
— Забудьте об этом как о дурном сне. Идемте, я провожу вас. Вы многое видели. Подумайте.
Когда они проходили мимо байцера, тот сидел с закрытыми «глазами».
— И вы, господин Контактер, все-таки согласились? — в голосе девушки звучало откровенное удивление.
Ивашов задумался. Да, он согласился сотрудничать с Мейером и ТНУ. Но разве расскажешь Кларе, почему он это сделал! Он дал свое согласие, пообещал, что постарается создать Звено контакта именно здесь, в стенах Института. Но все это — лишь хитроумная уловка, попытка выиграть время.
План был прост. Он даст Тресту некоторые из сведений, например, те, что уже есть в Москве. Допустим, пять первых кодексов формул и некоторые из схем. В РБ удостоверятся в его желании сотрудничать с ними, и он получит большую свободу передвижения и общения. А там… Там он уже будет действовать по обстоятельствам. Ясно одно: отдавать полностью секрет Звена контакта в руки ТНУ никак нельзя!
— Да, — ответил Ивашов, — этот шаг показался мне наиболее разумным.
В глазах Клары загорелись странные огоньки.
— Скажите, вы действительно русский? — спросила она.
— Да. Самый настоящий. А почему вы об этом спрашиваете?
— Я привыкла считать русских непреклонными и малосговорчивыми.
— Ну вот, а я вас разочаровал, — попытался улыбнуться Александр, — взял и согласился работать на ТНУ. Вам этого не хотелось?
— Что вы, что вы! — поспешно отозвалась Клара, невольно бросив взгляд на потолок, — наоборот. Я считаю, что вы поступили как настоящий ученый. Никто кроме ТНУ не в силах правильно использовать контакт с иной цивилизацией.
«Вот как они рассуждают, — подумал Ивашов, — «использовать контакт»! Да-а, попади секрет в руки Треста, они используют его далеко не в миролюбивых целях».
— Откровенно говоря, — заметил Александр, — я долго колебался, прежде чем принять окончательное решение. Сами понимаете, политическая обстановка в мире…
— Да, да, — с готовностью закивала головой девушка.
— К тому же Мейер вовсе не склонял меня на свою сторону. Он поступил как настоящий интеллектуал — никакого нажима со стороны. Вопрос решался только здесь, — Александр дотронулся пальцами до лба. — Отто рассказал мне о целях, стоящих перед ТНУ, и я не мог не признать их величественными. Я перебрал множество вариантов. Среди них был, представьте себе, и такой. Я наотрез отказываюсь сотрудничать с Трестом. И что же? Результат нетрудно предугадать. Меня попросту изолируют, лишат возможности общаться с людьми. А главное, исчезнет надежда на то, к чему на протяжении многовековой своей истории стремились люди: надежда на установление контакта с братьями по разуму. Правильно ли я поступил бы в этом случае? Heь и еще раз нет!
На лице Клары появилось, всего на мгновение, какое-то странное неприязненное выражение, которое тут же сменилось обычной приветливой улыбкой.
— А я-то по наивности считала, что коммунисты тверды в своих убеждениях.
Ивашов сжал зубы, но усилием воли заставил себя ответить:
— А я не менял своих убеждений. Ведь, насколько я понимаю, после контакта с инопланетянами марксистско-ленинская теория не утратит своего значения. Наоборот! Люди должны будут стать более свободными и равноправными, чем когда-либо!
«Вот и все, — подумал Александр, — слово сказано». Теперь Мейер или кто там еще, сидящий у телемонитора, поймёт «причины», заставившие Ивашова согласиться работать в пользу ТНУ. Конечно, наперед известно, что там, на том конце следящей аппаратуры, чьи-то губы сложились в циничную усмешку: мол, пусть русский профессор работает, пусть создает свое Звено контакта, а уже распоряжаться им будем мы, а не коммунисты.
Нет, дорогие господа! Это только, начало большой игры, начало борьбы!»
— Может быть, вы и правы, — ответила Клара, — а вот мне больше по душе наш, западный образ жизни. Но, насколько я понимаю, теория Маркса не толкает вас к военным действиям?
— Даже наоборот. Однако мы с вами втянулись в политику? — шутливо спросил он. — А мне казалось, что хоть в Институте мы будем от нее свободны.
— О, конечно. Давайте поговорим о чем-нибудь более интересном. Расскажите мне что-нибудь о ваших снах.
— Клара, вы с Отто мыслите однотипно. Правда, он этот вопрос задал мне первым.
— Не увиливайте, Ивашов. Или это секрет?
— Нет, отчего же. Просто боюсь, что разочарую вас.
— Ну давайте же, давайте.
Клара сидела напротив него в раскованной позе, положив ногу на ногу и дымя тонкой длинной сигаретой. В воздухе, смешиваясь с ароматом косметики, струился приятный запах дыма. Как и раньше, она была в голубом стандартном комбинезоне, не стеснявшем движений и вместе с тем делавшем ее очень привлекательной.
— Что ж, слушайте. Впервые это произошло со мной около трех месяцев назад, когда я путешествовал со своим другом, бывшим однокурсником, по его родине, Чувашии.
— Это, кажется, где-то в Сибири?
— Нет. Это между Москвой и Уралом. Так вот, обратно я добирался в Москву поездом. Всю ночь не мог уснуть, а под утро мне приснился самый настоящий кошмар. Признаться, я перепугался. Раньше такого со мной никогда не случалось, и я решил, что это от перенапряжения: перед самой поездкой в Чебоксары моя группа закончила одну важную работу, и, бывало, мы не спали по несколько ночей кряду. Но, с другой стороны, я ведь хорошо отдохнул в Чувашии! Версия об усталости отпала, и я было успокоился на мысли о визите к психиатру. Однако некоторое время после пробуждения перед глазами стояли непонятные значки, словно мушки. На следующую ночь все повторилось. Опять кошмар и непонятные значки после пробуждения. На третий раз…
— Вы говорите, кошмары? — перебила его Клара. — Почему кошмары? Это так страшно?
— Да. Я