Не следует, однако, забывать, что Нижне-Палеозойские скалы не дают нам ничего, что могло бы помочь нам составить представление о начатках жизни на нашей планете. Для того, чтобы оставить по себе либо отпечаток ноги, либо след пройденного пути, либо какой-нибудь другой окаменелый остаток, надо, чтобы существо обладало или костяком, или какой-либо другой твердой частью тела, или было покрыто раковиной; или же, чтобы оно было внушительных размеров и тяжести. И в настоящее время в мире существуют сотни тысяч пород маленьких мягкотелых живых существ, относительно которых нельзя себе представить, чтобы они могли оставить по себе след для будущих геологов. В мировом прошлом, быть может, миллионы миллионов таких пород существовали и размножались, процветали и исчезали, не оставляя никаких следов. В теплых водах озер Азойского периода, быть может, в бесконечном разнообразии кишели простые студнеобразные, не обладающие ни раковиной, ни скелетом существа; и множество зеленых водяных растений могли расстилаться на согретых Солнцем скалах и по берегам, обнажавшимся во время отлива.
Летопись Скал такая же неполная запись жизни прошлого, как было бы неполно понятие о жизни окрестной местности, составленное на основании записи жизни, наблюдаемой лишь на берегу. Та или иная порода записывается в книги Летописи только с того момента, когда она вырабатывает скорлупу или иглы, или приобретает твердый стебель. В скалах предыдущих периодов, в которых не находят никаких следов окаменелостей, иногда встречается графит, т. е. чистая форма углерода, и некоторые авторитеты считают, что это, быть может, не что иное, как выделения незнакомых нам живых пород.
Глава IV. Век рыб
В то время, когда предполагалось, что мир существует всего лишь несколько тысяч лет, царила уверенность, что различные породы растений и животных, в определенном окончательном виде, были созданы каждая порода сама по себе, именно такою, какою встречаем мы ее ныне. С течением времени и с открытием и изучением Летописи Скал, уверенность эта уступила место предположению, что различные виды постепенно развивались и видоизменялись в течение веков, что, в свою очередь, привело к теории так называемой органической эволюции, полагающей, что все виды как животных, так и растений, населяющих Землю, путем постоянного медленного процесса, изменения, произошли от некоторой, весьма простой, прародительской формы жизни; от какого-то почти лишенного строения живого существа, относящегося к далеким временам так называемых Азойских морей.
Подобно вопросу о возрасте Земли, и этот вопрос об органической эволюции в свое время был областью жестоких пререканий. Было время, когда, вследствие несколько неясных причин, теория органической эволюции считалась несоответствующей здоровым вероучениям – как христианскому, так и иудейскому и мусульманскому. Время это прошло, и ныне последователи самого правоверного католического, протестантского, иудейского и магометанского исповеданий свободно приемлют эту новую широкую точку зрения об общем происхождении всех живых существ. Невозможно допустить, чтобы жизнь сразу появилась на Земле. Жизнь развивается постепенно, из века в век, в огромные периоды времени, перед которыми бледнеет всякое воображение. Жизнь зачалась и развивалась, начав с прозябания в тине, оставленной прибоями, и все ширясь к свободе, силе и сознательности.
Жизнь состоит из особей. Особи эти – вполне определенные предметы, отнюдь не похожие на глыбы или массы, ни на неподвижные кристаллы мертвой материи; они обладают двумя характерными признаками, которых ни одно мертвое тело не имеет. А именно: особи эти могут поглощать другие вещества и претворять их в свое собственное существо; а также могут воспроизводить самих себя. Они питаются и размножаются. Они производят других особей, почти во всем похожих на себя, но все же имеющих некоторые отличия. Между особью и ее отпрыском всегда существует специфическое и семейное сходство. Но также всегда существует индивидуальное различие между родителем и отпрыском, им произведенным… Это относится к каждому виду и к каждой стадии жизни.
Люди науки не в силах объяснить нам ни сходства отпрысков со своими родителями, ни отличия их от этих последних. Сходство и различие отпрысков постигается не научным знанием, а скорее здравым смыслом, который указывает и на то, что, если изменились условия существования вида, то при этом и самый вид испытывает соответствующие изменения. Во всяком поколении каждого вида имеется некоторое число особей, индивидуальные отличия которых делают их более приспособленными к жизни при тех новых условиях, в которых виду приходится проживать; равно как и известное число особей, индивидуальные отличия коих затрудняют для них жизнь в данных условиях. В общем, первый род особей будет жить дольше, даст больше отпрысков и размножится обильнее, чем второй; и потому в смене поколения поколением, орудия и средства приспособления вида изменятся в благоприятном направлении. Этот процесс, называемый «естественным подбором», является не столько научной теорией, сколько необходимым выводом, вытекающим из фактов воспроизведения и индивидуального отличия. Есть еще много сил, действующих в виде разнообразных разрушающих или сохраняющих породу факторов, еще не ясных и не поддающихся науке. Но всякий, отрицающий действие процесса естественного подбора на жизнь с самого ее зарождения, является либо неосведомленным относительно основных фактов жизни, либо неспособным к простому размышлению.
О зарождении жизни многие ученые высказывали свои предположения, и нередко предположения эти представляли большой интерес. Но до сих пор не имеется сколько-нибудь определенного знания и не высказано сколько-нибудь убедительной догадки о том, каким именно образом началась жизнь. Тем не менее, мнение большинства авторитетов сводится к тому, что, по всей вероятности, жизнь зачалась в грязи или песке, в теплых мелких солоноватых водах, пригреваемых Солнцем, и оттуда уже распространилась как на берег, за линию прибоя, так и в открытое море.
Этот ранний мир был миром сильных приливов и течений. Очевидно, что живые особи первоначальных пород, выбрасываемые ими на берег, за черту прибоя, или вовлекаемые в глубину моря, где они лишались воздуха и света, подвергались постоянному уничтожению. Первичные условия жизни благоприятствовали поэтому развитию кожных и иных защитных покровов, предохраняющих особь от быстрого иссыхания и способствующих тем самым ее развитию и укреплению. С самого начала развитие вкусовой способности направляло особь к пище; способность же ощущения света побуждала ее, с одной стороны, выбираться из морских глубин и пещер, а с другой – удаляться от слишком яркого света опасных мелких вод. Вероятно, первичные раковины и первые покровы тела живых существ были не столько защитою от врагов, сколько предохранением от высыхания. Тем не менее зубы и клешни появляются на сцену уже в самые ранние времена истории Земли.
Мы уже упоминали о размерах первичных водных скорпионов. В