Американский народ добр. Но после сегодняшнего страшного удара зарубежных террористов по мирным жителям мы обязаны показать миру новое лицо и продемонстрировать свою мощь.
Американцы любят мир, но еще больше мы любим справедливость.
Из динамиков раздались возгласы и буря аплодисментов – заранее записанное ликование журналистов.
– Сегодня Америка пострадала, но она сильна и станет еще сильнее. Сегодня я провозглашаю начало второй американской революции, которая избавит нашу нацию от растлевающего влияния и снова сделает нас чистыми и честными. Мы потеряли бдительность и не замечали тревожных знаков за границей, а потом и в собственной стране, но теперь все мы видим, что враги среди нас. Они могут оказаться среди наших соседей, в наших школах и даже церквях.
Американцы, мы в опасности. Сейчас мы должны сплотиться, чтобы бороться с врагами во всех уголках Земли. Включая нашу страну. Завтра Конгресс примет, а я подпишу Закон о продолжении борьбы за демократию. Эти чрезвычайные меры дадут исполнительной власти все полномочия, чтобы найти каждого террориста, уличить каждого шпиона, притаившегося среди нас, отыскать в любой точке мира всякого, кто намерен причинить нам вред, и уничтожить их всех. Чтобы защитить нашу свободу, наших детей, бороться за наш образ жизни и за Америку во имя Господа.
После новой волны аплодисментов президент продолжил:
– Даже самая горькая трагедия открывает новые возможности. Мы вернем Америку американцам и восстановим нацию. Граждане Америки, началась вторая революция! Вместе мы построим Америку, которая будет существовать тысячи лет, бессмертную Америку.
На этот раз даже дети в классе присоединились к оглушительным аплодисментам. Их к этому приучили.
Мэдлин коснулась черной панели на стене, и в классе зажглись флуоресцентные лампы. Огромная фигура президента Уинтропа исчезла, и на доске появилась черная надпись почерком Мэдлин:
ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ
Пересмотреть сегодняшний урок. Записать на видео отчет о своих чувствах. Завтра мы оценим вас в классе.
…Прозвенел звонок, и шестьдесят детей вскочили с мест. Мэдлин прикрикивала на учеников, пока они выходили из кабинета.
– Марк, не толкайся! Опусти глаза! Сара, подтяни носок, противно смотреть на твою грязную ногу!
Когда последний ребенок вышел, Мэдлин повернулась к Руперту, и ее строгое лицо растаяло в улыбке.
– Кто это у нас тут?
– Иди сюда, – Дэниэл потянулся поцеловать жену, но она отстранилась.
– Вот только не в тюрьме, – сказала она.
Он отступил на шаг от Мэдлин, и она взяла сумочку со стола.
– У тебя, наверное, самая легкая работа на свете.
– Попробовал бы ты каждый день нянчиться с девятью классами из шестидесяти мелких монстров.
– Я думал, ты преподаешь историю.
– А это, по-твоему, что? – Они шли к двери, и Мэдлин указала на доску.
– Кино.
– Только так эти варвары и способны чему-то научиться. Их невозможно заставить читать книги. Половина из них только и ждет, чтобы рвануть домой – отстреливать мусульман в компьютерной игре.
– Половина из них этим и будет заниматься всю жизнь.
– Конечно. – Они вышли в коридор, где было полно людей, и быстро перешли на центральную полосу, по которой не ходили дети. – Но я надеюсь, что они будут сражаться, уважая историю. Они должны знать, ради чего жертвуют собой. Ты забрал печенье?
– Какое печенье?
Мэдлин застыла на месте, и Дэниэл чуть не врезался в нее.
– Я тебе три раза говорила. Мне нужно принести печенье на сбор пожертвований для Дамского общества древностей. Печенье с карамелью. Дэниэл, я просила тебя три раза! – Ее голос зазвучал на октаву выше. – У вас в мужском клубе сегодня есть собрание?
– Ну, конечно, сегодня же среда.
– Тогда мы должны быть в церкви к пяти! Дэниэл, мне нужно купить печенье в той же пекарне, «У тетушки Фриззи». Ты знаешь, где это, – она поспешила к учительскому лифту. Руперт старался не отставать.
– Ты же вроде должна печь его сама, – заметил он.
– Замолчи, Дэниэл. Теперь все подумают, что мне плевать на общее дело.
На парковке они пошли к машине Дэниэла, двери которой заранее открылись. Было решено вернуться за автомобилем Мэдлин позже.
– Поверить не могу, что ты так со мной поступил, Дэниэл, – голос Мэдлин звенел от ярости.
– В каком смысле? Эй, смотри, что это на кресле!
Мэдлин распахнула дверь, и ее лицо расплылось в улыбке. На пассажирском сиденье красовался пухлый белый пакет с портретом синеволосой тетушки Фриззи. Рядом лежала пустая коробка из-под печенья, оставшаяся с прошлого Рождества.
– Дэниэл! – Мэдлин взяла пакет и коробку и протиснулась на сиденье. Руперт сел рядом. Двери машины автоматически закрылись без единого звука.
– Так что же это? – спросил Дэниэл.
– Ты невыносим. Вот теперь поцелуй меня.
Пока Руперт выезжал с парковки, Мэдлин перекладывала печенье в коробку.
Глава 4
Новая церковь Святого Духа занимала двадцать акров в квартале Пасифик Палисейдс, территория включала длинную полосу пляжа, огороженную от посторонних. Руперт подъехал к охраняемым воротам, которые опознали его машину и автоматически открылись. Он двинулся вглубь по выложенным кирпичом дорожкам, обсаженным пальмами. Когда машина повернула за угол, Дэниэл и Мэдлин увидели огромную церковь с необъятным золотым куполом, сверкающим в лучах заката.
– Не опоздай на собрание мужского клуба, – сказала Мэдлин. Она поправила прическу, глядя в зеркало. – Надеюсь, Доротеи сегодня не будет.
– Кто это?
– Доротея? Основательница и президент Дамского общества древностей, – Мэдлин посмотрела на Руперта так, будто он обязан был помнить всех участниц ее церковных собраний. – Ей-богу, она ненавидит всех, кто моложе шестидесяти.
– Выбери другой клуб.
– Мне не нравится больше ни один из тех, что собираются по средам.
– Тогда сиди дома по средам.
– Чтобы она радовалась? – Мэдлин закатила глаза и покачала головой.
Руперт свернул на боковую дорогу и заехал на одну из двух больших многоуровневых парковок. Машина сообщила ему, что свободное место имеется на пятнадцатом этаже. Он нажал на газ и заскользил по извилистому коридору.
Они спустились на лифте и прошли по мощеной дорожке через сад в сторону золотого купола, видневшегося вдали.
– До скорого, – сказала Мэдлин. – Поиграй с другими мальчиками и веди себя хорошо.
Она быстро и прохладно чмокнула его в губы и свернула на другую тропинку к Залу спасения, длинному зданию канареечно-желтого цвета, которое напоминало Руперту огромный золотистый бисквит с кремом.
В Зале спасения собирались женские клубы. Группы объединяли участников одного пола и возраста, и у каждой было свое здание: Дом ангелов для маленьких девочек, Приют Даниила для мальчиков. Были еще два помещения для девушек и юношей, они располагались в противоположных концах церковного городка. Мужчинам принадлежала Мастерская Святого Спасителя, где они проводили время за здоровыми, соответствующими их статусу занятиями. В их распоряжении был еще и теннисный