– У тебя есть экран в спальне?
– Да, – ответил Руперт шепотом.
– Куда нам можно пойти?
Руперт подумал: у него был экран в гостиной, в спальне для гостей, маленький экран на кухне.
– Пошли.
Бо́льшая часть подвала находилась под землей, пол и стены были выложены холодным гладким камнем. Возможно, камень был искусственным, но на ощупь казался натуральным. Руперт пошарил по стене, чтобы найти выключатель. На потолке зажглись лампочки. Салли закрыл дверь, прежде чем спуститься по ступенькам следом за Рупертом.
– В чем дело, Салли?
– Ты уверен, что здесь безопасно?
– Чего ты боишься? – спросил Руперт.
В ответ Салли лишь молча посмотрел на него.
– Тут есть какие-то устройства для связи?
– Только моя старая мебель из колледжа.
– Послушай, Дэниэл, – зашептал Салли. – Мне нужна твоя помощь, но сначала пообещай, что сохранишь секрет. Серьезный.
– Салли, да что с тобой?
– Пожалуйста, просто послушай, ладно?
Руперт заметил, что Салли весь в поту, его руки дрожали, он затравленно озирался.
– Да ладно, Салли, успокойся. Наверняка все не так плохо.
Салли шумно выдохнул то ли со всхлипом, то ли со смешком.
– Куда уж хуже. Хотя, может, ты и прав, Дэниэл. Давай считать, что прав. Ты мне поможешь?
– Помогу, конечно.
– Ты не обманешь? Поклянись богом и флагом.
– Я… да, Салли, клянусь.
От этого мальчишеского обещания Руперту стало не по себе. Он тоже начал встревоженно поглядывать на дверь, хотя не сделал ничего запретного. Пока.
– Ладно. Так я и думал. Отлично.
Салли достал из кармана тонкую синтетическую пластину и протянул Руперту. На ней была напечатана длинная последовательность цифр и букв.
– Что это? Слайд с данными? – спросил Руперт.
– Код для связи. Просто введи его в сеть. Не дома, не здесь. В кафе.
– Почему?
– И пока не делай этого, – Салли снова взглянул на дверь. Мокрые от пота волосы лезли ему в глаза. – Это на всякий случай.
– На какой еще случай, Салли?
– Если меня возьмут! – крикнул Салли и вздрогнул от звука собственного голоса. Он снова зашептал, наклонившись вплотную к Руперту: – Если я исчезну. Тогда я хочу, чтобы ты позвонил. По безопасной линии. Только по голосовой связи.
– Это все равно опасно, Салли. У меня жена.
– Не вмешивай ее в это.
Руперт посмотрел на символы: сорок три цифры и буквы. Это телефонный номер, но никто уже не набирал номеров. Нужно просто назвать абонента, и экран звонил сам.
– Кто мне ответит?
– Мой друг. Настоящий друг, Дэниэл. Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Если они придут за мной, позвони ему. Он даст тебе то, чего ты всегда хотел.
– Что?
Дверь в подвал распахнулась, и сверху на них посмотрел седеющий мужчина в бежевой безрукавке. Он заметил, что они шепчутся в подвале.
– Я искал… уборную.
– Вторая дверь направо, – сказал Руперт.
– Да, спасибо. – Мужчина не двинулся с места. – Мне закрыть дверь или?..
– Не надо, – ответил Руперт. Его сердце часто колотилось, и кровь пульсировала в ушах. – Спасибо.
Поднимаясь, мужчина задержал на них взгляд.
– Будь осторожен, – прошептал Салли. – Никогда больше не говори об этом. Запомни, позвони, только если они придут за мной.
После этих слов Салли бросился вверх по лестнице и исчез из виду. Руперт стоял в подвале, раздумывая о кусочке пластика. «То, чего ты всегда хотел». Что Салли имел в виду?
Глава 6
В воскресенье Руперта и Мэдлин ожидали долгая церковная служба и дневные собрания: у нее – «Добродетели и обязанности женщины», а у него – «Что значит быть главой семьи». Обычно по воскресеньям они ужинали рано, и Руперт предложил пойти в их любимый китайский ресторан «Хохочущий дракон». Мэдлин поморщилась в ответ.
– Мне кажется, сейчас это было бы непатриотично. Ты слышал, что говорит пастор Джон, китайцы угрожают нам.
– Хань не китайские шпионы, – сказал Руперт, поворачивая на восток, на бульвар Уилшир[4]. – Они живут тут тысячу лет.
– Может, они спящая ячейка. Пастор Джон говорит, что спящие ячейки повсюду.
– Тогда сколько они спали? Пять поколений? Десять? Думаешь, китайские коммунисты забросили семью Хань в Лос-Анджелес еще до рождения Карла Маркса?
– Я бдительна, Дэниэл. Нам всем нужно быть бдительными.
– Мы можем сохранять бдительность за чаем с яичными рулетами. Если тебе будет спокойнее, давай следить за официантами.
– Замолчи, – Мэдлин отвернулась. – Смотри, чтобы тебе в печенье не подсунули агитку вместо предсказания. Ладно, твоя взяла. Но мы идем в китайский ресторан в последний раз. Я не хочу быть плохой американкой.
Руперт за два квартала увидел гигантского дракона, изогнувшегося на крыше ресторана алой чешуйчатой дугой. Дракон Счастливчик был талисманом ресторана и приманкой для туристов. Его сощуренные глаза были едва приоткрыты, а челюсти растянулись в улыбке, как будто кто-то только что шепнул ему на ухо самую уморительную шутку на свете. Сегодня из ноздрей дракона клубился пар. На китайские и американские праздники Хань клали ему в нос сухой лед.
– Что у нас сегодня? – спросил Руперт.
– Воскресенье.
– Нет, я имею в виду…
– Восьмое апреля. А что?
– Наверное, какой-то китайский праздник.
Мэдлин посмотрела на дым, валивший из утробы дракона. Ее губы скривились:
– Мы не можем есть китайскую еду на коммунистический праздник.
– Он не обязательно коммунистический… – Дэниэл замолчал. Они встали на светофоре в квартале от «Хохочущего дракона», и Дэниэл увидел нечто странное. Счастливчик выдыхал не белые струйки пара от сухого льда, а облака черного дыма и копоти.
Загорелся зеленый, они проехали вперед и увидели ресторан под брюхом дракона: панорамные окна из зеркального стекла разбиты, витиевато украшенные двойные двери сорваны с петель и брошены в сторону. Здание полыхало.
– О, господи, – прошептала Мэдлин. – Дэниэл, поезжай. Не останавливайся здесь.
– Я стараюсь, – отозвался Дэниэл, но поток машин и красный сигнал светофора заперли их на месте.
Дэниэл узнал три черных фургона без опознавательных знаков, припаркованных на стоянке «Хохочущего дракона», и вздрогнул. Из горящего ресторана показалась семья Хань, четыре поколения – от девяностолетней бабушки Вен до ее семилетнего внука Габриэля. Всего их было восемнадцать человек. Они выходили, держа руки за головами, под прицелами погромщиков.
Лица нападавших были скрыты черными тряпичными масками с вышитым на лбу американским флагом. Похоже, это была одна из бригад освобождения. После Колумбуса ополченцы из числа радикальных патриотов создали разрозненную сеть таких организаций по всей стране. Сначала они забрасывали бомбами мечети и совершали налеты на мусульманские культурные центры. Когда Департамент террора очистил Америку от большинства мусульман, упрятав их в особые тюрьмы, бригады освобождения стали преследовать нелегальных иммигрантов из Латинской Америки и других «подозрительных».
Бригады иногда публиковали видеоманифесты. В них мужчина в маске обычно заявлял, что члены бригад – истинные американцы, «очищающие страну» от скверного иностранного влияния. Бригады не были государственными организациями, и полиция иногда осуждала их действия, но Руперт ни разу не слышал, чтобы кого-то из них арестовали за совершенные преступления.
Ополченцы заставили семью Хань встать на колени в ряд лицом к дороге. Многие китайцы рыдали в голос, только старуха Вен не показывала эмоций, ее морщинистое лицо было твердым и