Когда убийца Роберт Бардо рассказал мне, что дома с ним обращались, как с домашним котом, — кормили и запирали в комнате, мне пришло в голову попросить его сравнить детство с нынешней жизнью в тюрьме.
Бардо: Они очень похожи в том смысле, что я всегда ухожу в себя в моей камере, как тогда в детстве.
Гэвин де Беккер: Существует ли разница между тем, как вы живете здесь, и тем, как вы жили дома?
Бардо: Да, я должен быть здесь более общительным.
Гэвин де Беккер: А дома от вас не требовали быть более общительным?
Бардо: Нет, я научился этому в тюрьме.
Пока существуют родители, готовящие своих детей к жизни, которая более всего напоминает тюрьму, у нас не будет проблем с заполнением тюрем. И хотя общество платит по счетам, содержа тюрьмы, именно конкретные жертвы преступлений платят самую высокую цену.
Изучая детство Бардо, заполненное оскорблениями и пренебрежительным отношением, я не мог не обратить внимания на его сходство с моим детским опытом. Я был поражен также в высшей степени странным совпадением нашего взрослого опыта, но уже по разные стороны баррикад.
Это открытие заставило меня вспомнить Стэйси Дж., хорошо известного мне потенциального убийцу. В течение многих лет мои сотрудники следили, чтобы он не встретился с нашим клиентом, на котором он был «зациклен». Я познакомился с его родными, потому что множество раз был вынужден звонить и просить их прилететь в Лос-Анджелес и забрать его домой и потому что они звонили нам в офис, чтобы предупредить, что Стэйси опять едет, чтобы увидеть моего клиента, или что он угнал машину, или опять сбежал из психиатрической больницы. Однажды я нашел его в телефонной будке, скорчившегося, в разорванной одежде, истекающего кровью из ран на обеих ногах, с порезами по всему лицу и совершенно безумного из-за того, что он не принимал медикаменты уже неделю. По дороге в больницу он рассказал мне о первопричине своего интереса к убийству: «Когда был убит Джон Кеннеди, тогда, когда я узнал об этом, тогда это и началось». Убийство Кеннеди произвело глубокое впечатление и на меня, и на Стэйси, нам обоим было тогда по десять лет, и мы оба одновременно сидели перед телевизором. Сейчас мы оказались рядом друг с другом отчасти из-за того, что видели тогда, но один из нас преследовал известного человека, а другой — защищал преследуемого.
За те пятнадцать лет, что мы наблюдали за поведением Стэйси, он немного «остепенился», но время от времени требовал нашего внимания или внимания Секретной службы (из-за угроз убить Рональда Рейгана). Когда я вижу его, то годами чувствующего себя хорошо, то очень плохо, страдающего от лишнего веса и побочного действия многочисленных лекарств, я думаю, что с ним было в десять лет, и о том, как странно устроена жизнь.
* * *Хотя я сам не вырос жестоким человеком, я превратился в своего рода посла между двумя мирами, свободного говорящего на обоих языках. Я могу рассказать вам кое-что о том, как думают многие преступники, потому что это очень похоже на то, как думал я сам на протяжении большей части моей жизни. Например, из-за того, что все мое детство зависело от предсказаний, я научился жить в будущем. Я не ощущал настоящего, потому что хотел стать движущейся мишенью, успевшей переместиться в будущее, прежде чем в нее попадет настоящая пуля. Эта способность жить в завтрашнем дне или в следующем году сделала меня невосприимчивым к боли и безнадежности, которые я испытывал в самые тяжелые моменты, и она же отучила меня заботиться о своей безопасности. Безрассудство и бравада присущи многим из тех, кто склонен к насилию и жестокости. Некоторые могут называть это храбростью или бесстрашием, но, как вы увидите в главе, посвященной убийцам, «героизм» имеет две стороны.
В детстве я был поглощен двумя занятиями, отменяющими настоящее время: переживаниями и прогнозами. Я мог предвидеть будущее лучше, чем большинство людей, потому что не отвлекался на настоящее. Такая целеустремленность — еще одна характерная особенность многих преступников. Даже вещи, которые испугали бы большинство людей, не привлекали мое внимание, когда я был ребенком, потому что я был так хорошо знаком с опасностью, что она меня не тревожила. Преступники, подобно хирургам, утрачивают отвращение к крови. Вы можете наблюдать такую особенность в людях, которые не реагируют на шокирующие вещи так, как вы. Например, такой человек сохраняет спокойствие, когда все вокруг потрясены злобной перепалкой.
Другой особенностью преступников (а также многих обычных людей) является потребность руководить. Подумайте о ком-нибудь из ваших знакомых, кого вы могли бы назвать одержимым идеей контроля. Этот человек, как и большинство жестоких людей, вырос в суматошной или жестокой семье. Как минимум это была семья, в которой родители вели себя невыдержанно, где любовь была ненадежной или небезусловной. Для живущего в такой семье человека контроль над другими оказывался единственным способом предсказывать их поведение. Люди могут быть очень мотивированными в стремлении контролировать всех вокруг, потому что неспособность спрогнозировать поведение окружающих абсолютно неприемлема для человека и любого социального животного. (Предсказуемость действий большинства людей является как раз тем, на чем держится человеческое общество.)
Рассказывая вам об этих свойствах человеческой натуры, я вовсе не собираюсь утверждать, будто все те, кто безрассуден или смел, кто спокоен, когда другие встревожены, и кто хочет и любит командовать, с определенной степенью вероятности склонны к насилию; это просто три элемента пазла насилия, которые нужно учитывать, чтобы предоставить вашей интуиции верную информацию.
Хочу еще сказать, что убийцы не настолько отличаются от нас, как мы хотели бы думать. Я сохраню анонимность моей подруги, которая рассказала мне о событии, пережитом, когда ей было немногим более двадцати лет. Она была так рассержена на своего бывшего бойфренда, что подумывала его убить, хотя понимала, что никогда не смогла бы это сделать. Когда однажды утром она ехала на машине на работу, произошло удивительное совпадение: ее бывший бойфренд переходил улицу как раз перед ее машиной. То обстоятельство, что он оказался там, послужило триггером, ее охватил гнев, и женщина вжала в пол педаль газа. Когда машина ударила мужчину, она двигалась