– Это очень вкусно.

– По-моему, она из кошатины…

Их прервал продавец мороженого:

– Какое предпочитаете? Фисташковое? Карамельное? Кокосовое?

Элиот доверился вкусу друга, которому хотелось выбрать мороженое для них обоих. Едва продавец отошел, их разговор возобновился.

– Как прошли выходные во Флориде? Ты выглядишь озабоченным…

– Вчера вечером со мной произошло нечто очень странное, – признался Элиот.

– Слушаю тебя.

– Я встретил кое-кого в аэропорту.

– Женщину?

– Мужчину… лет шестидесяти.

Мэтт хмурился, а Элиот рассказал ему о странном столкновении с таинственным незнакомцем, который исчез в туалете аэропорта.

Мэтт выдержал паузу и недовольно произнес:

– М-да, это серьезнее, чем я думал.

– Клянусь тебе, это правда.

– Поверь мне, приятель, тебе надо меньше работать.

– Не беспокойся обо мне.

– А как мне не беспокоиться, Элиот? Ты рассказываешь, что к тебе сегодняшнему явился ты из будущего и вы мило побеседовали. Это, по-твоему, нормально?

– Ладно, сменим тему.

– Как поживает твоя дорогая Илена?

Элиот повернулся к океану, и на миг его взгляд зацепился за туман, окружавший металлические опоры Золотых Ворот.

– Она хочет ребенка, – ответил он задумчиво.

Лицо Мэтта засветилось радостью:

– Это замечательно, можно я буду его крестным отцом?

– Я не хочу детей, Мэтт.

– Вот как? Почему?

– Ты прекрасно знаешь: мир стал слишком опасен, слишком непредсказуем…

Мэтт возвел глаза к небу.

– Старик, ты несешь какую-то ерунду. Чтобы защитить своего малыша, есть ты, Илена, и даже я возьму на себя часть забот. Родители ведь для этого и нужны, правда?

– Тебе легко говорить: ведешь жизнь плейбоя, каждый день меняешь подружек. По-моему, ты еще не готов завести семью…

– Это потому, что мне не повезло: не я встретил Илену. Только тебе выпадают такие удачи. Она – единственная на всем белом свете и досталась именно тебе. Но ты слишком глуп, чтобы это понять…

Элиот отвел взгляд и ничего не ответил. Огромная волна обрушилась на пляж и швырнула в их сторону клочья пены. Через несколько минут хорошее настроение вернулось к ним, и разговор перешел на более легкомысленные темы.

Решив, что подходящий момент для «сюрприза» наступил, Мэтт порылся в сумке и достал бутылку розового шампанского.

– Что празднуем? – поинтересовался Элиот.

Мэтт безуспешно пытался скрыть радостное возбуждение.

– Все, старик, я наконец ее нашел! – признался он, откупоривая бутылку.

– Женщину твоей жизни?

– Нет!

– Возможность избавить мир от голода?

– Землю, старик! Под наш будущий виноградник. Великолепный участок с большим деревянным домом на вершине холма…

Несколько лет назад Мэтт получил лицензию пилота. Он приобрел гидросамолет и стал хорошо зарабатывать, катая туристов над заливом. Но уже давно он вынашивал немного безумный план основать вместе с Элиотом собственную винодельню в долине Напа.

– Уверяю тебя, теперь самый подходящий момент, чтобы вложиться в это дело! – с воодушевлением объяснял он. – Сейчас в долине куплено всего несколько участков, а ведь вино – это будущее Калифорнии. Это наше красное золото, понимаешь? Если мы сейчас запустим бизнес, то разбогатеем!

Убежденный лишь наполовину, но радуясь за друга, Элиот пообещал приехать в следующие выходные, чтобы взглянуть на участок. Он с улыбкой слушал Мэтта, излагающего грандиозные планы до тех пор, пока будильник в часах не напомнил о реальности.

– Ладно, мне пора, – сказал он, вставая и потягиваясь. – Пойду спасу еще несколько жизней. А ты? Что будешь делать вечером?

Мэтт обернулся, чтобы удостовериться: прекрасная нимфа никуда не ушла. Подмигнув ему, она недвусмысленно дала понять, что ждет его.

Мэтт просиял. Он был молод, красив, вся жизнь была впереди.

– Кажется, кто-то очень хочет пройти у меня медосмотр…

На Хайд-стрит была пробка; зажатое со всех сторон такси еле двигалось. Элиот заплатил по счетчику и вышел, хлопнув дверцей. Больница была уже рядом: пешком он дойдет быстрее. Закурив, он быстрым шагом пошел по улице. Каждый раз, приближаясь к своему месту работы, он испытывал смутный страх. Одни и те же вопросы не давали ему покоя. Оправдает ли он ожидания? Примет ли правильное решение? Не потеряет ли пациента?

Он был еще не в том возрасте, когда чувствуешь себя закаленным. Он не успел отрастить броню. До сих пор в его карьере не было сбоев: блестящая учеба в Беркли, где он перепрыгнул через курс, больничная практика в Бостоне, четыре года интернатуры и несколько педиатрических специальностей, освоенных им в ординатуре. И где бы он ни работал, его всюду сопровождали самые лестные отзывы.

И все-таки Элиот иногда сомневался, что создан для профессии хирурга. Конечно, он чувствовал удовлетворение, отдавая себя другим, принося им пользу. Иногда, в конце рабочего дня, понимая, что сыграл решающую роль, он уходил с работы в состоянии, близком к эйфории. Он садился в машину и летел на полной скорости вдоль побережья. Он боролся за жизнь – и победил. В такие вечера Элиот чувствовал себя почти богом. Но это блаженство никогда не длилось долго. Потому что всегда наступало завтра или послезавтра, когда пациент, будучи «в состоянии средней тяжести», вдруг умирал у него на руках.

Он взглянул на часы, потушил окурок и ускорил шаг. До больницы оставалось не больше сотни метров.

«Действительно ли я занимаюсь своим делом?» – снова спросил он себя.

Каким врачом он собирался стать? Элиот выбрал эту стезю, чтобы сдержать давнее обещание, после того как в его жизни произошло одно важное событие. Он не жалел о своем выборе, но иногда завидовал беззаботной жизни Мэтта. Последние десять лет у него ни на что не хватало времени: ни на чтение, ни на спорт, ни на другие интересы помимо работы.

Он вошел в больничный холл, надел халат и поднялся на одиннадцатый этаж. В зеркале лифта отразилось его измученное лицо. Целую вечность ему не удавалось проспать восемь часов подряд. С тех пор как ночные дежурства приучили Элиота спать урывками и, свернувшись калачиком, отключаться на десять минут, у него не получалось отсыпаться, даже когда была такая возможность.

Он толкнул дверь и вошел в зал, облицованный блестящей плиткой, где его уже ждал Лэнг, стажер из «Скорой помощи».

– Я хотел бы с вами проконсультироваться, доктор Купер, – сказал он, представляя его мистеру и миссис Романо, супружеской паре, которая его сопровождала.

Он – маленький брюнет, типичный итало-американец, с первой же минуты вызывающий симпатию. Она – высокая блондинка. Красивый союз противоположностей. Их дочь Анабель доставили только что в отделение «Скорой помощи», где она лежит, не подавая признаков жизни.

– Ее мать, приехав домой днем, нашла ее в этом состоянии. Они думают, что дочь так и не просыпалась с утра, – объяснил Лэнг. – Я запросил полное обследование, и доктор Амендоза сделал компьютерную томографию.

Этот новый медицинский аппарат – томограф, позволявший получать изображение внутренних органов, приобретали во всех больницах мира, назвав его «сканер».

Элиот подошел к распростертому на кровати безжизненному телу. Анабель оказалась девушкой лет пятнадцати, которая унаследовала одновременно скандинавские черты матери и итальянскую приветливость отца.

– Она не жаловалась в последнее время на головные боли и рвоту?

– Нет, – ответила мать.

– Она употребляет наркотики?

– Нет!

– Она могла во сне удариться головой