С земли все три здания казались практически одинаковыми. Но здесь, с самого верхнего этажа башни охранки, все виделось по-другому. И дела обстояли так не только в Имперском Союзе. Во всем мире все одинаково. Есть старые семьи дворян, которые постоянно грызутся меж собой. И решение их споров простое, но действенное, хорошо описано в книге одного писателя. Как дома темных эльфов решали вопросы в подземном городе Мензоберразане. То есть, попросту истребляли политических противников. Но сделать это нужно быстро. Главное, чтобы не осталось выживших, которые могли начать мстить.
Убийство аристократами друг друга никак не наказывалось с точки зрения закона. Здесь было одно правило: кто сильнее и смелее — тот и победитель. А Император смотрел на эту вражду сквозь пальцы. Иногда втайне помогая одной из сторон. Но не по доброте душевной, конечно. Чем чаще аристократы истребляют друг друга, тем меньше шанс того, что несколько семей объединятся и попытаются свергнуть правящий род с престола. Такой вот социальный дарвинизм.
За дверьми пискнул лифт, и веко Калинина предательски дрогнуло. С годами глава охранки растерял былое спокойствие и невозмутимость. Становился раздражительным и мог сорваться на подчиненных по любому пустяку. Стареет, теряет хватку. Многочисленные дети и внуки начали это подмечать. И наверняка уже строят планы, как бы усесться в его удобное кресло. Как шакалы, которые кружат вокруг ослабевшего волка. Пока волк силен и может дать отпор и убить любого глупца на Божьем Суде. Слава Единому, руки пока еще не дрожат. Когда-нибудь ладонь дрогнет. Акела промахнется, и тогда…
Впрочем, что будет после этого самого «тогда», Калинина волновало мало. Главе семьи было больше ста лет. И все это время Алексей бессменно возглавлял охранку, с тех пор как Рюриковичи смогли вернуть себе власть, скинув императора из дома Романовых с престола. Достаточно пожил. Он уже готов был уступить кресло другому. Самому достойному. Но так было не принято. И место на вершине башни могло достаться оппоненту через боль, кровь и пот. Самому сильному. Или хитрому. Старик скривился, припомнив, что и он в свое время оказался удачлив. Говорить подобное вслух Калинин не стал бы. За все проведенные в башне годы начальник охранного отделения доказал, что достоин занимаемой должности.
Запищал стоявший на столе телефон. Калинин нажал на кнопку громкой связи.
— Алексей Викторович, к вам капитан Ростов, — послышался из динамика звонкий голос секретарши. — Говорит, что дело очень срочное. И серьезное.
— Пусть войдет, — нехотя ответил Калинин.
В дверь постучали. Алексей отпустил кнопку громкой связи и развернулся в сторону входа.
— Войдите.
Дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина средних лет в темно-синей форме сотрудников «Ищеек» внутренней разведки Союза. Гость держал в руках большой белый запечатанный сургучом конверт. Калинин цепким взглядом заметил, что на бумаге остался след от взмокших пальцев, и одна бровь на мгновенье дернулась вверх. Он не мог припомнить, чтобы Ростов когда-нибудь нервничал. Тем более настолько, чтобы покрыться испариной. Сейчас же его лоб поблескивал.
Капитан деликатно поклонился. Скорее в дань традиции, чем проявляя уважение. Холодные серые глаза смотрели на сидевшего в кресле графа цепко.
— Вам пакет.
Он шагнул к столу и положил конверт с печатью. Калинин покосился на него, как на ядовитую змею, перевел взгляд на курьера. Вытащил из подставки канцелярский нож, срезал печать. Достал несколько бумаг. Пробежался взглядом по строчкам рапорта. И удивленно поднял бровь. Отложил лист и выразительно посмотрел на стоявшего перед ним Ростова. Уточнил:
— Это не ошибка? Он уже умирал. И не раз.
Но Ростов покачал головой:
— Нет. Старик умер сегодня ночью.
И при этих словах лицо Калинина побелело.
— Только этого не хватало, — с трудом выдавил он. — Только этого нам всем, б…ь, не хватало…
Глава 2 «Диадор»
Машина, которую мне довелось поймать, оказалась с водителем в белом выглаженном пиджаке и черной фуражке. Стараясь не выказывать удивления, я сел на переднее пассажирское сиденье и захлопнул дверь.
— Куда изволите? — уточнил водитель.
— «Диадор». Который у Александровского вокзала, — ответил я.
Таксист кивнул, и машина медленно отъехала от обочины, вливаясь в поток транспорта.
Мы проезжали неподалеку от парка Основателей города. В центре аллеи полукругом были установлены бюсты шестерых князей, которые построили Петербург, назвав город в честь святого Петра. Справа, через широкий Лиговский проспект, высились многоэтажки жилого комплекса «Доходный Дом», который был отстроен братьями Мамонтовыми. Основатели самой крупной строительной компании поступили весьма хитро, возведя жилой комплекс из десяти домов и сдавая квартиры в посуточную и месячную аренду. Здесь можно было снять жилье на любой вкус и кошелек. От двадцатиметровых студий за восемнадцать рублей в месяц, до элитных квартир и пентхаусов с охраной и подземной парковкой, цена которых начиналась от четырехсот пятидесяти рублей. Зарплаты среднего государственного служащего Петербурга.
Рядом виднелось здание Михайловского собора — огромного сооружения, крест которого, казалось, цеплял облака. Водитель наскоро сотворил знак Спасителя, проезжая мимо, и что-то пробормотал себе под нос. Я же только цинично усмехнулся, глядя на стоявшие у собора машины. Каждое авто было премиум-класса. Либо индивидуальной сборки, либо лимитированная серия. Автопарк священников, которые, судя по скоплению народа у собора, день и ночь отпускают грехи прихожанам.
«Вся власть от бога, — твердили жрецы, — и только Спаситель может наделить человека Силой или лишить ее за грехи наши тяжкие».
В мире, полном чудес, проще всего приписать эти чудеса божьему провидению. А жрецы могут заполучить неограниченную власть и по своему усмотрению карать и миловать монархов и семьи. Двести лет назад в мире правила Инквизиция. И заподозренный в ереси мог запросто сгореть на костре. Правда, в последнее время власть сменилась с религиозной на светскую. Но церковь до сих пор занимает в мире сильные позиции. Сто процентов общества остаются воцерковленными верующими. Это и дает церкви большие привилегии во всех сферах государства.
Церковники даже продвигают в Сенате законы. Такие, например, как запрет абортов. По мнению Церкви, жизнь может давать лишь Бог. И человек не вправе распоряжаться жизнью нерожденного плода. Потому что церковь — это оплот нравственности и традиционного уклада. Впрочем, если ты не соблюдаешь заповеди, то все равно будешь любим Богом. Нужно просто покаяться и пожертвовать церкви некоторую сумму. Грехи сгорят, а ты вновь станешь безгрешным.
Влияние Синода и запреты абортов и породили множество бастардов. В лучшем случае незаконнорожденные отпрыски аристократов получают от родителя обеспечение. В худшем — попадают в приют,