похваляются быть эти мужи, пришедшие в дом наш?Правду ль скажу, ошибусь ли? Но сердце велит говорить мне.Кажется мне, никогда не видала настолько я схожимНи из мужчин никого, ни из жен, – изумляюсь я, глядя! —Как этот гость наш походит на сына царя Одиссея,На Телемаха, которого муж тот едва лишь рожденнымДома оставил, когда к Илиону отплыли ахейцы,Из-за меня, бесстыжей, поход предприняв свой отважный".И, отвечая Елене, сказал Менелай русокудрый:"Думаю сам я теперь, как сейчас мне, жена, ты сказала.Ноги такие ж совсем у него и такие же руки,Взоры такие же глаз, голова с такими ж кудрями.Да и сейчас вот, когда в разговоре с гостями я вспомнилОб Одиссее, как много пришлось за меня ему вынесть,Из-под бровей у него покатилась слеза за слезою,И, закрывая глаза, он плащ свой пурпуровый поднял".Тут Несторид Писистрат, отвечая, сказал Менелаю:"Богорожденный Атрид Менелай, повелитель народов!Верно! Приходится сыном тому он, о ком говоришь ты.Но рассудителен гость твой, и в сердце своем он стыдитсяСразу, едва лишь придя, слова рассыпать пред тобою —Перед тобою, чей голос, как божеский голос, пленил нас.Что ж до меня, то послал меня Нестор, наездник геренский,Спутником быть Телемаху. С тобой он желал повидаться,Чтоб присоветовал слово ему ты какое иль дело.Много приходится сыну, родитель которого отбыл,Бедствий терпеть, если нет другого заступника в доме,Вот как теперь Телемаху: уехал отец, и в народеБольше уж нет никого, кто его от беды защитил бы".Так, отвечая ему, Менелай русокудрый воскликнул:"Боги! Ужели же в доме своем принимаю я сынаДруга, так много трудов за меня перенесшего тяжких!Я-то надеялся: буду, когда мы вернемся, дружить с нимБольше, чем с кем из ахейцев, лишь дал бы нам дома достигнутьПо морю бурному Зевс Олимпиец, широкогремящий.Дал бы я в Аргосе город ему для житья и построилДом бы ему, из Итаки привезши с богатствами всеми,С сыном и с целым народом, какой-нибудь выселив город,К Спарте который поближе, который под властью моею.Часто б тогда мы встречались, любили бы жарко друг другаИ наслаждались друг другом. Не раньше бы разлучились,Чем одного бы окутало черное облако смерти.Верно, однако, сам бог позавидовал нашему счастьюИ одного лишь того несчастливца лишил возвращенья".Так он сказал, и у всех появилось желание плакать.Плакала горько Елена аргивская, дочь Молневержца,Плакали сын Одиссея и царь Менелай русокудрый.У Писистрата глаза не бесслезными также остались:Брат ему милый на память пришел, Антилох безупречный,Сыном блистательным ясной Зари умерщвленный под Троей.Вспомнил о нем Писистрат и слова окрыленные молвил:"Разумом ты, Атреид, между всеми людьми выдаешься, —Так говорил престарелый нам Нестор, когда вспоминалиМы о тебе в нашем доме, ведя меж собою беседу.Нынче послушайся, если возможно, меня. Никакой мнеРадости нет горевать после ужина. Будет еще ведьЗавтрашний день для скорбей. Ничего не имею я против,Ежели плачут о муже, кто умер и роком настигнут.Только и почести смертным бессчастным, что волосы срежутВ память его да слезинка-другая в глазах навернется.Брата и я потерял. И не худшим он был средь ахейцевВоином. Знаешь его ты, наверное. Сам я не видел,С ним не встречался. Однако меж всех, говорят, выдавалсяБрат Антилох, как бесстрашный боец и бегун быстроногий".Так отвечая ему, сказал Менелай русокудрый:"Все ты, мой друг дорогой, говоришь, что сказал бы и сделалНаиразумнейший муж и даже старейший годами.Сын ты такого отца, потому и сказал так разумно.Род человека легко познается, которому выпрялСчастие Зевс-промыслитель при браке его иль рожденьи.Также и Нестору счастие дал он – все дни непрерывноСтариться в доме своем в весельи и в полном довольствеИ сыновьями иметь копьеборных людей и разумных.Плач похоронный, какой тут случился, давайте оставим!Вспомним об ужине снова и руки омоем водою.Времени ж будет довольно обоим и завтрашним утромИ Телемаху и мне – обменяться словами друг с другом".Так он сказал. Асфалион, проворный служитель Атрида,Быстро им подал воды, чтоб они себе руки умыли.К пище готовой потом они руки свои протянули.Новая мысль тут явилась у дочери Зевса Елены.Снадобье бросила быстро в вино им, которое пили,Тонут в нем горе и гнев и приходит забвение бедствий.Если бы кто его выпил, с вином намешавши в кратере,Целый день напролет со щеки не сронил бы слезинки,Если бы даже с отцом или с матерью смерть приключилась,Если бы прямо пред ним или брата, иль милого сынаОстрою медью убили и он бы все видел глазами.Некогда было то средство целебное с действием вернымДочери Зевса дано Полидамной, супругою Фона,В дальнем Египте, где множество всяческих трав порождаетТучная почва – немало целебных, немало и вредных.Каждый в народе там врач, превышающий знаньем обширнымПрочих людей, ибо все в той земле из Пэанова рода.Снадобье бросив в вино и вино разнести приказавши,Так начала говорить Елена, рожденная Зевсом:"Царь Менелай Атреид, питомец Зевеса, и все вы,Дети отважных мужей! По желанию Зевс посылаетЛюдям и зло и добро, ибо все для Кронида возможно.Сидя тут в зале высоком, пируйте в весельи, беседойТешьтесь, а я рассказать подходящее вам бы хотела.Подвигов всех Одиссея, в страданиях твердого духом,Ни рассказать не смогу я, ни их перечислить подробно.Но расскажу, на какое деянье дерзнул он бесстрашноВ дальнем троянском краю, где так вы, ахейцы, страдали.Сам себе страшно позорнейшим способом тело избивши,Рубищем жалким, подобно невольнику, плечи одевши,В широкоуличный город враждебных мужей он пробрался.Так себя скрывши, совсем он другому был мужу подобен —Нищему, как никогда его возле судов не видали.Образ принявши его, он прошел в Илион, подозренийНе возбудивши ни в ком. Только я его сразу узнала,Спрашивать стала, но он от ответов хитро уклонился.Только тогда, как его я обмыла и маслом натерла,Платьем одела и клятвой великой ему поклялася,Что лишь тогда Одиссея троянцам я выдам, когда онВ стан уж вернется к себе, к ахейским судам быстролетным, —Только тогда мне раскрыл он весь замысел хитрый ахейцев.В городе много троянцев избив длиннолезвенной медью,Он возвратился к ахейцам, принесши им знанье о многом.Громко другие троянки рыдали. Но радостью полноБыло сердце мое: уж давно я рвалася уехатьСнова домой и скорбела о том ослепленьи, какоеМне Афродита послала, уведши меня из отчизны,Бросить заставив и дочку, и брачную спальню, и мужа,Могшего духом и видом своим потягаться со всяким".И, отвечая Елене, сказал Менелай русокудрый:"Что говоришь ты, жена, говоришь ты вполне справедливо.Случай имел я узнать и стремленья, и мысли, и нравыМногих мужей благородных, и много земель посетил я,Но никогда и нигде не случалось мне видеть глазамиМужа такого, как царь Одиссей, в испытаниях твердый, —Также и дела такого, какое отважился сделатьМуж тот могучий в коне деревянном, в котором заселиВсе мы, храбрейшие в войске, готовя погибель троянцам.Ты в это время к коню подошла. Побудил тебя, верно,Бог, нам враждебный, желавший врагам нашим славу доставить.Вместе с тобой подошел